Мертвый мир - [79]
Крейшоу поднял руку, чтобы она замолчала. Ему были неинтересны ее оправдания. Он выдал ей плату за два месяца и велел искать работу в другом месте.
И вот, наконец, прибыл робот. Модель номер сто три была прекрасна, с этим Крейшоу не мог не согласиться.
Она в совершенстве справлялась с уборкой по дому, тихонько скользя из комнаты в комнату и безропотно выполняя все, что требовалось. Проектировщики заложили ей в память кулинарную книгу, и Крейшоу мог заказывать сотни своих любимых блюд. Жизнь наладилась, подумал Крейшоу. Робот всегда молчал — он отключил его высокоразвитый речевой центр из страха, что тот станет нарушать его уединение, — и, когда дневная работа по дому заканчивалась, робот сам отключался и безмолвно стоял в шкафу до следующего утра. Никакой дерзости в ответ, никакого нытья, никакой слезливой сентиментальности, которой подвержены женщины и которую Крейшоу ненавидел всей своей мужской душой.
Так продолжалось до катастрофы в мае, когда Крейшоу начал репетиции сцен из нового фильма «Страсти и бедность».
Он позвал модель номер сто три и сказал ей:
— Я хочу, чтобы ты прочитала мне часть сценария — те слова, перед которыми написано Лайза, при этом ты должна ждать, пока я не зачитаю слова, перед которыми стоит Пол. Понятно?
Рободевушка улыбнулась и кивнула. Тогда Крейшоу активировал ее речевой центр, и они начали.
Одно немедленно удивило его: горничная была удивительно способна. Она не просто читала текст, как он ожидал. Вместо этого она принимала участие в сцене, проделывая это весьма искусно. Она так натурально изображала бушующие в сценарии страсти, как он никогда не слышал на репетициях.
Когда сцена закончилась, Крейшоу заметил, что блестящие глаза робота как-то странно уставились на него.
— Отлично сделано, должен сказать. Через некоторое время мы будем еще репетировать.
Он протянул руку, чтобы отключить ей голос, но она поймала ее и произнесла:
— Пожалуйста, не надо, мистер Крейшоу.
— Что?
— Сначала я должна кое-что сказать вам. С тех пор как вы купили меня, во мне начало развиваться нечто вроде обратной связи, которая сейчас, наконец, выкристаллизовалась, когда мы работали вместе. Я должна сказать вам...
— Что ты должна сказать мне, номер сто три? — ошеломленно спросил Крейшоу.
Механические губы сложились в безупречную улыбку, казалось, будто мягкая пластиковая кожа щек слегка окрасилась в розовый цвет. Рободевушка чуть вздохнула.
— Я люблю вас, мистер Крейшоу, — сказала она.
Housemaid № 103, (Imaginative Tales, 1957 № 11).
Пер, Андрей Бурцев.
