Мертвый кортеж - [31]

Ноги несли меня вперед, и я даже гадать не пытался, где в итоге окажусь. Тропка вполне могла привести меня в логово хищников, не слишком хорошо знающих человеческие законы, но отлично различающих съедобное и несъедобное. Преследователи, надо думать, дали бы мне по шее и отпустили, возможно, передали бы меня полицейским, но уж точно не стали бы есть. С волками такой уверенности не было, и, тем не менее, перспектива встречи с ними пугала меня куда меньше.

Впрочем, никаких волков я в итоге не встретил. Вывалившись из очередного кустарника, я споткнулся о камень и плюхнулся на землю. Падая, чисто инстинктивно перевернулся на левый бок, чтобы не помять корзину. Сморщившись от боли в ушибленной ноге, я, однако, решил не разлеживаться и мигом вскочил на ноги.

— Так-так, — внезапно послышалось за спиной.

Я замер в нерешительности. Голос, бархатистый, мягкий и обволакивающий, был мне незнаком. Откуда же взялся его обладатель в глухой чаще леса?

Наверное, это полицейский, вдруг подумал я. Обогнал меня, чтобы выловить на этой вот полянке, и теперь наверняка за шкирку утащит прямиком в городское управление. А уж там со мной миндальничать не станут: упекут в детский дом, где придется сидеть целых три года — до самого предназначения.

Тем временем, пока воображение рисовало безрадостные картины моего вероятного будущего, незнакомец осведомился:

— Ты откуда такой взялся, паренек?

Сглотнув набежавший в горле ком, я наконец-то осмелился повернуться к собеседнику лицом. Если это и был полицейский, то отставной — морщинистая харя, седая борода и серо-бурое рубище, заменявшее ему плащ, вряд ли являлись частью маскировки. Да и клеймо у него на скуле было какое-то странное, мной ранее не виданное, — череп, покрытый паутиной из трещин. Может быть, этот дед — беглый преступник или сумасшедший, вроде мистера Бизли, некогда жившего по соседству с тетушкой Агнией? Даже моя бедовая опекунша сторонилась того чудаковатого мужика, любящего по пьяному делу размахивать ножом и орать пиратские песни на ежевичном.

— Ты немой, что ли? — снова подал голос седобородый.

— Нет, — буркнул я, понимая, что дольше отмалчиваться не получится.

— Значит, просто неразговорчивый?

Я переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить, и готовясь в случае опасности снова дать деру.

— Ладно. Примем за согласие, — со вздохом решил старик.

Он еще раз придирчиво осмотрел меня с ног до головы. Я почувствовал себя товаром на прилавке, этаким куском мяса, который разглядывает дотошный покупатель. Может, он и вовсе людоед, этот странный бородач, облаченный в ветхое тряпье? Я всерьез задумался о побеге, когда незнакомец внезапно спросил:

— А скажи-ка мне, паренек, веришь ли ты в судьбу?

— В судьбу? — неуверенно пробормотал я, решив, что ослышался.

— Ну да. Ты ведь, надо думать, не из дома эту корзину тащишь? — он взглядом указал на мою добычу.

Я невольно еще крепче прижал свой трофей к груди.

— А вам какое дело до моей корзины? — спросил, хмуро глядя на старика снизу вверх.

— Мне-то никакого. А вот полицейские заинтересовались бы, откуда у такого помятого паренька взялась подобная вещица. Ты, надо понимать, уличный воришка?

— Нет.

— Но воруешь?

— Я просто хотел есть, — не выдержал я.

— Ты что же, беспризорник?

— Нет.

— А где твои родители?

— Умерли, — нехотя выдавил я.

— А говоришь, не беспризорник, — задумчиво протянул незнакомец.

— Нет. У меня есть тетя, у нее живу, — хмуро буркнул я.

— Но тетя, видимо, не слишком заботится о племяннике, верно? — грустно улыбнулся старик.

Я молча опустил голову, пряча взгляд в землю.

— Ладно, не отчаивайся, паренек, — сказал незнакомец, видя мое смущение. — Я тебя полицейским не выдам.

— Почему? — я вновь решился посмотреть на него, в этот раз — удивленно.

— Потому что ломать жизнь такому пареньку, как ты, из-за пары бутербродов было бы слишком жестоко.

— А какой я паренек? — осмелев, спросил я.

— Необычный, — старик так и пожирал меня глазами. — Очень необычный…

По спине моей побежали мурашки. Внезапный интерес седобородого старца к такому малолетнему разгильдяю, как я, показался мне странным.

— Кто я, по-твоему? — внезапно спросил старик.

— Кто вы?

— Ну да. Ты, возможно, считаешь меня разбойником? Или же сумасбродом, который укрывается в лесу? Ну же? Удиви меня, паренек!

— Всего понемногу… наверное, — неопределенно повел плечом я.

Старик с пониманием улыбнулся и сказал:

— А татуировка на моей правой скуле тебе ни о чем не говорит?

— He-а. Я такую раньше не видел.

— И это совсем неудивительно, — отчего-то хмыкнул седобородый.

Причина его странного веселья стала ясна мне уже в следующую секунду, когда он, приосанившись и горделиво вскинув бородатый подбородок, неожиданно заявил:

— Я — некромант, паренек. И имя мое — Ромидаль…

* * *

— Да на тебе лица нет, Гиллиган, — заметил Бенджамин, встревоженно глядя на меня. — Что стряслось?

— Кайла убили, — рухнув на лавку, мрачно ответил я.

В «Скупом лепреконе» было неожиданно тихо и безлюдно, словно все детишки Бокстона разом слегли с простудой, а взрослые дружной гурьбой ринулись их лечить. Карлы-разносчицы, вертя круглыми головами из стороны в сторону, откровенно скучали у стойки.