Мертвые милашки не болтают - [5]

– Не повезло, – сочувственно произнес Харт.

– Вы знаете, – заметил старый Джилмор без всякого вступления, – что это первый день, когда я не смог отправиться на рыбную ловлю в Лонг-Бич. Чтобы не слышать различных реплик, Харт вынул из кармана рецептурный блокнот и на листке бумаги подсчитал, во сколько ему обошлось двухмесячное пребывание в суде. Получилась изрядная сумма. Если упрямая миссис Слэгл и дальше будет упорствовать, то этот процесс обойдется ему намного дороже. В конечном счете выяснится, что присяжные не могут придти к единому мнению, и все придется начинать сначала.

Повинуясь внутреннему побуждению, Харт подсел к миссис Слэгл и в течение пятнадцати минут пытался изменить ее мнение. Постепенно ее меленький подбородок порастерял жесткие черты и начал подпрыгивать. Она тихонько плакала и чуть заметно кивала головой на слова Харта. В это время служитель из суда открыл дверь комнаты присяжных и спросил присутствующих, не хотят ли они на сегодня закончить и отправиться в отель.

Харт несколько секунд смотрел на молодую женщину, а потом предложил: – Давайте проголосуем еще раз?

Это оказалось сделать очень просто. Как показал подсчет голосов, на этот раз было единогласие. Гарри Коттон был признан виновным в предумышленном убийстве и приговорен к смерти в газовой камере.

И настроение присяжных сразу же изменилось. Исчезли гнетущее напряжение и атмосфера. Словно легкий морской бриз повеял в помещении, прорвавшись в окно. Присяжные заулыбались и начали похлопывать друг друга по плечу. Только Харт и миссис Слэгл не участвовали в этом.

Пока они ждали, когда известят об этом судью и пока заключенного не введут в зал суда, Меррилл отвел Харта в сторону.

– Как вам это удалось? – радостно поинтересовался он. – Как вам удалось заставить ее изменить мнение? Что вы ей сказали?

Но Харт вовсе не был рад своему успеху. Психологический трюк, который он применил, оставил в нем самом неприятное чувство. Дело в том, что он атаковал ее в самое уязвимое место.

– Я только напомнил ей, – спокойно сообщил он, – что завтра начинаются занятия в школе и что для матерей это одно из самых больших радостей в жизни – провожать детей в школу в первый день занятий. – Он пожал плечами. – У нее двойняшки, которые завтра пойдут в школу в первый раз. И мне кажется, что мне удалось убедить ее в том, что такая грязная потаскушка и ее убийца не заслуживают того, чтобы ради них отказаться от своих почетных материнских обязанностей.

Меррилл хихикнул.

– У меня самого трое детей и я понимаю, что вы имеете ввиду. Да, удар был нанесен верный. Только не понимаю, почему это вас огорчает? Владелец аптеки – это достойный уважения человек. Вы отсутствовали у себя два месяца, так что по моему разумению, вы всей душой жаждете вернуться домой. – Так оно и есть, – уверил его Харт, – но тем не менее я не могу отделаться от одной мысли.

– От какой?

– Трупа ведь действительно до сих пор не нашли. Какими бы впечатляющими не были поступки, действия и основанные на них предположения и выводы должны основываться на вещественных доказательствах. Вот ведь что получается… А что, если миссис Слэгл окажется права, а мы нет?

2 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 0 ЧАСОВ 18 МИНУТ

В зале суда было прохладнее, много прохладнее, чем в помещение присяжных. Харт устроился на своем стуле поудобнее. Больше всего на свете он желал, чтобы миссис Слэгл перестала плакать. Видя ее, он сам себе казался подлецом. Харт принялся рассматривать немногочисленных людей, находившихся в зале суда. В этот поздний час толпа страждущих отсутствовала. Не было толпы падких на пикантности мужчин и женщин, которых интересовали любовные дрязги и которые забывали, что здесь речь идет о человеческой жизни.

Большую часть присутствующих составляли репортеры – как женщины, так и мужчины. Исключение составлял супруг погибшей. Харт с интересом разглядывал физиономию финансиста. Его лицо было худощавым и бледным, почти лицо аскета. Как явствовало из допроса, ему исполнилось 56 лет. Харт спросил себя, каково было прошлое этого человека и что он увидел в этой молодой девушке, которая стала его женой, и почти сразу же ответил на эти вопросы. Главенствующим было ее миленькое личико и чрезвычайно пышная грудь.

Он продолжал смотреть на Диринга. Такому человеку, вероятно, весьма неприятно присутствовать на подобного рода разбирательствах, где перемывались косточки его жены. И тем не менее, Диринг был не менее виновен в смерти своей жены, чем подсудимый Коттон. Безумием было жениться на такой молодке старому ловеласу. С Диринга Харт перевел взгляд на капитана яхты. Одна из мудростей жизни гласила: ни один человек не живет для себя одного. Все, что он делает, отражается на других. И убийство Бонни сделало капитана Энрико Моралеса безработным. После смерти своей жены Диринг был не в состоянии предпринимать какие-либо поездки, как деловые, так и личные. Харт спросил себя, где сейчас может находиться яхта, и уволил ли Диринг капитана. Моралес был высокорослым брюнетом лет тридцати с небольшим, очень приятным и мужественным. Моралес тоже выступал на суде и показал, что если на дверь была надета предохранительная цепочка, то иного пути в каюту не было, кроме как через злосчастный иллюминатор. После дачи показаний он еще пару дней присутствовал на суде. Когда Харт глядел на него, то видел, что капитан откровенно скучает, и он перевел свое внимание на темноволосую девушку, одиноко сидевшую в конце зала.