Мертвые львы - [65]

Чернявый тип даже не взглянул на него.

– Я должен знать, как работают стиральные машины?

– Наверное, для этого нужны деньги.

– И стиральный порошок, – сказал тип, отрывая взгляд от газеты. – Да ну тебя, Лэм! Ты что, никогда не был в прачечной? И вообще, это же старая школа. Ты б еще открытку напополам разорвал.

Лэм швырнул пакет с рубашкой на пол.

– Я работал под другим прикрытием. Казино, пятизвездочные отели. Шлюхи высшего класса. Стирка белья входила в комплекс предоставляемых услуг.

– Ага. А мне выдали реактивный ранец, чтобы летать на работу. А потом уволили.

Лэм протянул руку, и Сэм Чапмен ее пожал.

Жучара Сэм Чапмен когда-то был старшим Псом (на этом посту его сменил Ник Даффи), но после громкого скандала с исчезновением огромного количества денег получил пинок под зад: ни работы, ни пенсии, ни рекомендательного письма, если не считать замечания: «Повезло, что жив остался». Сейчас он служил в сыскном агентстве, занимался поиском пропавших юнцов – точнее, брал у отчаявшихся родителей номера кредитных карточек. С появлением Чапмена сыскное агентство увеличило обороты и число успешно выполненных заданий утроилось, в отличие от числа пропавших юнцов.

– Ну и как продвигается ваша секретная деятельность? – спросил он.

– Я б тебе ответил…

– Но тебе пришлось бы меня убить, – завершил за Лэма Чапмен.

– Но ты бы умер от скуки. Что там у тебя?

Жучара Сэм вручил ему конверт. Судя по толщине, там было в лучшем случае два сложенных листка.

– И вот это заняло три недели?

– У меня нет ваших ресурсов, Джексон.

– Что, у агентства нет связей?

– Агентству за это платят. Почему ты не сделал это своими силами?

– Я не доверяю этим сволочам, – сказал Лэм и, помолчав, добавил: – Некоторым из этих сволочей. Да и кто ж им доверит настоящую работу.

– А, ну да. Я забыл, что у тебя команда с особыми потребностями. – Чапмен указательным пальцем стукнул по конверту в руке Лэма. – А меня опередили.

– Еще бы. Эта коровища убила агента.

– Но ненамного, – продолжил Сэм.

Парочка внезапно разъединилась, один из них встал со скамьи, и Сэм умолк. Парень – или девушка, или это были два парня или две девушки, – в общем, один из них скормил ближайшей сушилке горсть мелочи, и машина с кряхтением ожила, а парочка снова сомкнулась в объятиях.

Лэм ждал.

– Кто-то ее проверил и, полагаю, пришел к выводу, что с ней все чисто.

– Потому что там все чисто?

– Потому что проверили абы как. Сейчас с ней все чисто, но если копнуть поглубже, то выяснится совсем другая история.

– И ты ее выяснил.

– В отличие от моего преемника. Или от того подчиненного, которого он этим озадачил. – Чапмен неожиданно хлопнул газетой по скамье; старуха на миг прекратила раскачиваться, а парочка никак не отреагировала. – Вот черт! Меня уволили ради галочки. А будь я некомпетентным, остался бы работать в Конторе.

– Ага, но под моим началом. – Лэм сунул конверт в карман. – За мной должок.

– А может, они не стали глубоко копать, потому что знали, какая хрень там обнаружится, – сказал Жучара Сэм.

– Говорю же, я не доверяю этим сволочам. – Лэм встал. – Ну, не забывай о нас.

– Ты про рубашку свою забыл, – напомнил ему Сэм.

Лэм на ходу окинул взглядом парочку и добродушно сказал им:

– Про эту рубашку я никогда не забуду.

А потом целых пять минут ловил такси на вертящемся волчке дороги.

Ривер брел по дороге к «Выселкам», размышляя о стоящей перед ним задаче. Связной. Мистер Эл приехал в Апшот, чтобы выйти на связь – то ли со своим куратором, то ли с агентом. Но Ривер понятия не имел, кто из обитателей Апшота был этим человеком.

На то, чтобы вписаться в жизнь деревни, потребовалось не много времени. Поначалу Ривер представлял себе что-то вроде сюжета «Плетеного человека»[25] – местные в зловещих масках и все такое, – но оказалось, что всего-то и нужно каждый вечер приходить в паб и посещать вечернюю службу у Святого Иоанна. Жители Апшота были настроены дружелюбно, и сжигать его заживо никто не собирался.

Помогало и принятое Ривером обличье писателя. На первый взгляд у Апшота было меньше преимуществ, чем у других котсуолдских деревень: ни живописных видов, ни художественных галерей-бутиков, ни кафе, ни книжного – ни единого уголка, где могли бы собираться приверженцы высокой культуры и искусства, чтобы обсудить свои артистические наклонности и устремления. Однако же для представителей среднего класса Апшот был таким же раем, как и соседние деревни; Неделя искусств, недавно прошедшая в графстве, включала четыре мероприятия в Апшоте, а один из четырех псевдоамбаров вдоль дороги занимала гончарная мастерская, продукция которой предлагалась по беззастенчиво завышенным ценам. Писателю здесь было самое место.

Обитатели деревни по большей части были либо пенсионерами, либо сотрудниками на удаленке, то есть теми, чьи доходы не зависели от аграрной отрасли. Обслуживающий персонал американской авиабазы давным-давно разъехался, осталась лишь горстка сельхозработников и мелких ремесленников – плотник, электрик, сантехник и водопроводчик, – а местные рукодельцы гордились своим мастерством и оценивали свои труды соответствующим образом.

Многие выросли и родились в Апшоте. В основном молодежь, отпрыски приезжих, в том числе и Келли, чей отец, юрист, служил в адвокатской конторе соседнего городка. У Келли был диплом по специальности «политтехнолог», и в пабе она работала не из насущной необходимости, а для того, чтобы определиться, чего ей хочется от жизни. Судя по всему, диплом приносил такую же пользу, как и сама специальность. Но Келли не унывала: у нее было много друзей – риелторов, художников-графиков и архитекторов, служивших в конторах окрестных городов и даже в Вустере; но каждый вечер они возвращались домой, в Апшот, и собирались в пабе или в своем клубе у стрельбища, где стоял самолет Рэя Хедли. Этот самолет, по мнению Ривера, и был той пуповиной, которая прочно связывала их с Апшотом: он давал им возможность отправляться в свободный полет, но для этого нужно было возвращаться в деревню. Ривер, ненамного старше их, полагал, что для них подобная цена свободы пока еще вполне приемлема.