Мертвые львы - [57]
Хотя даже в мирных деревушках среди бела дня раздаются крики.
– А-аа-аа-аа! Господи! – отчаянно вскрикнул Ривер… слишком поздно.
Ему не помог бы даже бронедоспех. Оставалось только взывать к Богу, да и то без особой пользы; имя Господне эхом отдавалось в бездумной голове, а тело содрогнулось раз, другой и замерло, ну, вроде бы замерло, и крепко зажмуренные веки расслабились, и стиснувшая его тьма смягчилась.
Немного погодя его партнерша ахнула, однако не то чтобы восторженно, потом отодвинулась и до плеч прикрылась простыней. Ривер лежал неподвижно, сердце билось ровнее, мокрая кожа скользила – он все-таки успел покрыться потом.
Но вряд ли мог сказать об этом в свое оправдание.
Дело было ближе к вечеру, во вторник, в третью неделю пребывания Ривера в Апшоте; он лежал в полутемной спальне, окна которой были зашторены, в одном из новых домов на северном холме, снятом на вымышленное имя Джонатана Уокера. По легенде, Джонатан Уокер был писателем. Ну а кто еще приедет в Апшот не в сезон? Если в Апшоте существовало такое понятие, как «сезон». Джонатан Уокер сочинял триллеры, и в доказательство мог предъявить книгу на «Амазоне» – «Критическая масса»; то, что в действительности никакой книги не существовало, не помешало ей заработать отзыв с одной звездой. А сейчас Джонатан Уокер писал роман, действие которого разворачивалось на американской авиабазе в восьмидесятые годы прошлого века. Поэтому и приехал в Апшот, не в сезон.
Его партнерша сказала:
– У меня когда-то была футболка с надписью: «Хочу парня – можно неопытного». Ну, за что боролась, на то и…
– Извини, – сказал он. – Я давно без практики…
– Ага, я так и поняла.
Ее звали Келли Троппер. Она была барменшей в «Выселках». Чуть больше двадцати, плоскогрудая худышка с волосами цвета вороньих перьев… Будь Ривер настоящим литератором, такое описание его бы не удовлетворило. А еще у нее была сливочно-белая кожа без единого пятнышка и странно приплюснутый нос, будто она вдавила его в оконное стекло. Она во всеуслышание называла себя циником.
– Ты что, уснуть собрался? – Она закинула на него ногу и пошарила рукой. – Гм, кое-какие признаки жизни есть. Что ж, подождем пару минут, потом проверим.
– А ожидание можно заполнить разговором.
– Слушай, а ты точно не девчонка? Нет, все-таки не девчонка – ты слишком быстро кончил.
– Ну, пусть это останется между нами.
– Все зависит от того, как долго ты продержишься во втором раунде. Доска объявлений в нашей деревне стоит не для красоты. – Она чуть сдвинула ногу. – Селия Морден однажды вывесила там отзыв о Джезе Брэдли. Правда, утверждала, что это не она, но все и так знали. – Она рассмеялась. – А в вашем Лондоне такого не бывает?
– Нет, не бывает, зато у нас есть такая штука под названием интернет. Говорят, там происходит то же самое.
В ответ она цапнула его за руку. Зубами. Больно.
– Ты здесь родилась? – спросил он.
– О, мы уже переходим на личные темы?
– А это государственная тайна?
Она снова его укусила, на этот раз ласковее.
– Родители переехали сюда, когда мне было два года. Им надоело в Лондоне. Папа ездил туда на службу, потом нашел работу поближе, в Бурфорде.
– Значит, ты не из деревенских?
– Нет, у нас тут в основном все беженцы из города. Но мы неплохо относимся к чужакам, правда ведь? – Она снова его погладила.
– И много у вас чужаков?
Она сжала руку покрепче.
– В каком смысле?
– Да так, интересно, часто ли у вас тут приезжие появляются.
– Гм… – Она продолжила свое занятие. – Ладно, будем считать это праздным любопытством. А вообще вопросы у тебя как у риелтора.
– Я собираю информацию для книги, – нашелся он. – Чтобы описать, как здесь все изменилось после того, как авиабазу закрыли.
– Ее давным-давно закрыли.
– Ну все равно…
– Тут все вымерло… но постепенно оживает. – Она сверкнула ярко-зелеными глазами.
Ривер надеялся, что у нее в памяти неожиданно всплывет полузабытое воспоминание еще об одном приезжем – о лысом, который явился несколько недель назад; может, даже имя или адрес… За три недели Ривер так ничего и не разнюхал о мистере Эл, хотя уже считался завсегдатаем в «Выселках», а местные здоровались с ним по имени; он знал, кто где живет, а какие дома пустуют. Но лысый мистер Эл не оставил по себе ни слуху ни духу, и сейчас думать о нем было сложно, из-за того, что Келли проделывала сначала пальцами, а потом («Ну вот, так лучше», – медленно произнесла она) и губами, и нить мысли ускользнула от Ривера, и агент под прикрытием оказался парнем, прикрытым лишь простыней, рядом с очаровательной девушкой, которая заслуживала большего, чем то, что он ей только что дал.
К счастью, на этот раз ему все удалось.
Аркадий Пашкин прибыл за день до назначенного саммита и поселился в отеле «Амбассадор» на Парк-лейн. Снаружи рассерженный гул машин напоминал шум уличной драки, только не на кулаках, а другими средствами; в вестибюле отеля тихонько журчал фонтан, а за стойкой вежливо переговаривались администраторы, будто сошедшие со страниц журнала «Вог». Было время, когда богатство вызывало любопытство у Луизы Гай, как вызывает любопытство полет птичьей стаи: попытка понять нечто настолько далекое от собственного опыта вскружит голову кому угодно. Но сейчас, спустя три недели после гибели Мина, Луиза наблюдала за жизнью богачей лишь с точки зрения сотрудника охранной службы. Выстрелы снаружи прозвучали бы в вестибюле как хлопок пробки, выскочившей из бутылки шампанского. Здесь даже не заметят, если на улице кого-то собьет машина; все отфильтруется в очищенном воздухе.
