Мертвые девушки - [34]

Мы с ней немного отошли, чтобы те, кто был в машине, нас не слышали. И тогда она мне сказала вот что:

— В машине приехали девушки, которые себя очень плохо вели. Мне нужно отделить их от остальных, чтобы не забивали другим головы всякими глупостями. Хочу оставить их здесь на несколько дней, пусть образумятся.

Тогда я заметил, что на заднем сиденье сидят четыре женщины и очень странно на меня смотрят. Они были напуганы.

Арканхела оставила мне такие наставления:

— Держи их под замком. Корми, чем хочешь. Если увидишь, что какая-нибудь из них собралась бежать, доставай карабин и стреляй.

2

Амбар на ранчо Лос-Анхелес — это длинное помещение с цементным полом, голыми корявыми стенами и бетонным потолком. Света внутри очень мало, он проходит через слуховое окно над деревянной дверью, запирающейся снаружи на щеколду и висячий замок. В слуховое окно вставлен железный крест, между его прутьями человеку не пролезть.

Приготовив амбар для четырех женщин, Теофило вытащил оттуда все, что могло помочь побегу — веревку, скамейку, лестницу, — и все, что могло служить оружием — кайло, табуретку, лопату. Внутри остались в изобилии кукурузные початки и горка соломы.

Теофило дал женщинам несколько циновок, которые они разложили на полу. Они привезли с собой покрывала, но все равно мерзли, потому что слуховое окно не закрывалось, а ноябрь стоял очень холодный (четыре раза случались заморозки). Все четыре женщины простудились, но через несколько дней выздоровели.

Неясно вот что: как два человека, так гордившиеся своей порядочностью, супруги Пинто, безропотно согласились на роль тюремщиков. Частично эту тайну объясняет чек на две тысячи песо, предъявленный Теофило к счету Арканхелы Баладро в Банке-де-Абахо города Педронеса третьего ноября. Начиная с этой даты нет никаких свидетельств о том, что Теофило пытался нанимать новых батраков. Большая часть земли, уже вспаханная, осталась незасеянной. Единственные сельскохозяйственные работы, которые были доведены до конца, выполнил Тичо, которому Баладро приказали бросить работу, больше не таскать мешки, а выходить каждое утро на ранчо и «делать, что скажут». Это он собрал початки кукурузы, сваленные в загоне, сложил в мешки и перенес в дом, это он, надев резиновые сапоги, брал в руки лопату и стоял целый день в воде, поливая пшеничные всходы. Теофило в это время был целиком занят починкой трактора и часами вращал ручку, не добиваясь ничего, кроме холостых выхлопов.

Четыре женщины прожили в амбаре три недели, в течение которых, по всей видимости, ни Эулалия, ни Теофило их не истязали. Жизнь пленниц была устроена так: рано утром Теофило открывал дверь и разрешал им ненадолго выйти в поле, чтобы справить нужду и, если надо, помыться водой из колодца. Потом запирал их снова. Примерно в девять Теофило открывал дверь, и входила Эулалия с едой. Пленницы ели лепешки, фасоль, соус чили и пили чай из апельсиновых листьев. Они не наедались, но и не голодали. Эулалия возвращалась за пустой посудой и сама ее мыла. Женщины весь день сидели взаперти. В шесть Теофило снова выпускал их в поле, после чего они возвращались в амбар, ужинали теми же блюдами и в том же количестве, и после того, как Эулалия уносила посуду, Теофило запирал дверь на висячий замок уже до следующего утра.

Отношения между супругами Пинто и пленницами установились довольно мирные. Теофило сказал им:

— У нас с вами нету ни вражды, ни споров. Вы здесь пробудете несколько дней, потому что так приказала донья Арканхела. Еще она приказала вас никуда не отпускать. Оставайтесь спокойно в этом доме, где вас никто не обижает, где вы ни в чем не нуждаетесь, и все будет хорошо.

Одна из женщин набралась смелости и спросила, сколько их продержат взаперти, на что Теофило ответил:

— Это как захочет донья Арканхела.

3

Тичо встает до зари, и это ему нравится, он предпочитает проводить день в поле, а не таскать на складах мешки; в своем новом наряде он смахивает одновременно и на вышибалу, и на крестьянина — дырявая майка, шерстяной костюм, кожаные сандалии и широкополая шляпа. Он выезжает из Консепсьон-де-Руис первым автобусом. Когда он добирается до ранчо, уже светает. В это время все спят, кроме собаки, которая на него не лает. Тичо достает из-под навеса и надевает сапоги, идет с лопатой к оросительному крану и смотрит, какие препятствия встретила на своем пути вода и куда успела добраться за ночь.

В тот день и час, которые нас интересуют, Тичо стоял у конца трубы, рядом с шоссе. Можем представить себе, что он видит впереди:

От того места, где он стоит, параллельно уходят вдаль дорога и оросительная труба. Дорогу развезло, сплошная грязь и лужи; труба идет по краю поля, она заросла травой. Эти две линии делят ранчо пополам. Справа от Тичо засеянный и политый участок: черная земля с крошечными всходами зеленой пшеницы. Слева — заброшенная пашня, пепельно-черная почва, похожая на скальную породу. На другом конце трубы и дороги — колодец, рядом с ним — амбар, а рядом с амбаром — дом. Дом выкрашен в белый цвет, по фасаду два окна и крыльцо, амбар кирпичного цвета, его дверь заперта. Чуть левее дома навес, под ним — красный трактор.