Мертвые без погребения - [6]
Сорбье. Я бы хотел, чтобы они меня убили.
Канорис. Сорбье? Клянусь, ты будешь молчать. Ты не сможешь его выдать.
Сорбье. А я тебе говорю, что выдал бы собственную мать. (Пауза.) Несправедливо, что одной минуты достаточно, чтобы зачеркнуть целую жизнь.
Канорис (мягко). Требуется гораздо больше времени. Неужели ты думаешь, что минута слабости может зачеркнуть тот час, когда ты решил покинуть все и пойти с нами? И эти три года мужества и терпения? И тот день, когда ты, изнемогая от усталости, нес ружье и рюкзак малыша?
Сорбье. Не морочь себе голову. Теперь я знаю, что я такое в действительности.
Канорис. В действительности? Почему ты думаешь, что сегодня, когда они тебя избивали, ты и был настоящим, а не вчера, когда ты отказался от воды, чтобы отдать ее Люси. Мы не можем быть всегда на высоте. В долинах тоже есть свои дороги.
Сорбье. A если бы я выдал, ты бы мог мне сейчас смотреть в глаза?
Канорис. Ты не выдашь.
Сорбье. A если бы я это сделал?
Канорис молчит.
Вот видишь.
Пауза.
(Смеется.) Есть на свете типы, которые умрут в собственной постели со спокойной совестью. Прекрасные сыновья, мужья, граждане, отцы... А! Они такие же трусы, как и я, только они об этом никогда не узнают. Им повезло. (Пауза.) Заставьте меня замолчать! Чего вы ждете?
Анри. Сорбье, ты лучший из нас.
Сорбье. Заткнись!
Шаги за дверью, все замолкают, дверь открывается. Входит полицейский.
Полицейский. Кто здесь грек?
Канорис. Это я.
Полицейский. Пошли.
Канорис и полицейский уходят.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же, без Канориса.
Жан. Он будет мучиться из-за меня.
Анри. Лучше из-за тебя, иначе он будет страдать зря.
Жан. Как мне смотреть ему в лицо? (Люси.) Скажи, ты меня ненавидишь?
Люси. Разве похоже на то, что я тебя ненавижу?
Жан. Дай мне руку.
Она протягивает ему скованные руки.
Мне стыдно, что я без наручников. Ты здесь! Я думал — для нее уже все кончено. Кончился страх, кончились голод и боль. А ты здесь! Они придут за тобой, а потом принесут тебя обратно.
Люси. Все равно в моих глазах будет только любовь.
Жан. Мне придется слышать твои крики.
Люси. Я постараюсь не кричать.
Жан. Но мальчуган будет кричать. Он будет кричать, я уверен.
Франсуа. Замолчи! Замолчи! Замолчите все! Вы хотите свести меня с ума? Я не герой, я не хочу, чтобы меня пытали вместо тебя.
Люси. Франсуа!
Франсуа. Отвяжись от меня! Я с ним не сплю. (Жану.) Я ненавижу тебя, так и знай.
Пауза.
Жан. Ты прав. (Идет к двери.)
Анри. Что ты делаешь?
Жан. Я не привык посылать своих парней вместо себя, чтобы им разбивали голову.
Анри. А кто предупредит товарищей?
Жан останавливается.
Франсуа. Оставь его! Если он хочет донести на себя, ты не имеешь права ему мешать.
Анри (Жану, не обращая внимания на Франсуа). Красиво получится, когда ребята заявятся сюда, воображая, что деревня в наших руках.
Жан возвращается, опустив голову.
Дай-ка мне лучше сигарету.
Жан дает ему сигарету.
Дай малышу тоже.
Франсуа. Оставьте меня в покое. (Уходит в глубину чердака.)
Анри. Дай прикурить.
Жан подносит ему огонь.
(Делает две-три затяжки и глубоко вздыхает, нервно всхлипывая.) Не беспокойся. Я люблю курить, но я не знал, что это доставляет такое удовольствие. У тебя еще осталось?
Жан. Одна.
Анри (Сорбье). На!
Сорбье молча берет сигарету, несколько раз затягивается и возвращает ее Анри.
(Поворачиваясь к Жану.) Я рад, что ты здесь. Во-первых, ты мне дал сигарету, а потом ты будешь свидетелем. Смерть без свидетеля леденит. Ты навестишь родителей Сорбье и напишешь жене Канориса.
Люси. Завтра ты уйдешь в город, унесешь с собой последнее воспоминание о моем живом лице, ты единственный в мире будешь помнить его. Не надо его забывать. Я — это ты. Если ты будешь жив, и я буду жива.
Жан. Забыть твое лицо... (Идет к ней.)
Слышны шаги.
Анри. Стой на месте и молчи. Они идут. Моя очередь. Я должен тебе сказать, иначе не успею. Слушай. Не будь тебя здесь, мы бы страдали бессмысленно, как животные, не зная за что. Но ты с нами. И все, что теперь случится, обретает смысл. Мы будем бороться. Не за одного тебя, за всех товарищей. Мы провалили операцию, но сохранили свое лицо. (Пауза.) Я считал себя никому не нужным, а теперь вижу, что могу еще пригодиться. При небольшом везении я, возможно, смогу сказать, что умираю не зря.
Дверь открывается, полицейские вводят Канориса, поддерживая его с двух сторон.
Сорбье. А он не кричал...
Занавес.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Класс. Парты. Стены, беленные известью. В глубине карта Африки, портрет Петена, дверь. Черная доска. Налево — окно. На столике около окна — радиоприемник.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Клоше, Пеллерен, Ландрие.
Клоше. Переходим к следующему?
Ландрие. Минутку. Надо пожрать.
Клоше. Жрите, если хотите. Я могу пока допросить еще одного.
Ландрие. Нет, это тебе доставит слишком большое удовольствие. Ты что, не хочешь есть?
Клоше. Нет.
Ландрие (Пеллерену). У Клоше нет аппетита! Ты, наверное, заболел?
Клоше. Я не хочу есть, когда работаю. (Подходит к радиоприемнику и включает его.)
Пеллерен. Не крути нам мозги.
Клоше (бормочет что-то себе под нос). ...которые не любят музыку.
Пеллерен. Что ты сказал?
Клоше. Я говорю, что всегда удивляюсь, когда встречаю людей, которые не любят музыку.
«Тошнота» – первый роман Ж.-П.Сартра, крупнейшего французского писателя и философа XX века. Он явился своего рода подступом к созданию экзистенционалистской теории с характерными для этой философии темами одиночества, поиском абсолютной свободы и разумных оснований в хаосе абсурда. Это повествование о нескольких днях жизни Антуана Рокантена, написанное в форме дневниковых записей, пронизано острым ощущением абсурдности жизни.
Роман-пьеса «Ставок больше нет» был написан Сартром еще в 1943 году, но опубликован только по окончании войны, в 1947 году. В длинной очереди в кабинет, где решаются в загробном мире посмертные судьбы, сталкиваются двое: прекрасная женщина, отравленная мужем ради наследства, и молодой революционер, застреленный предателем. Сталкиваются, начинают говорить, чтобы избавиться от скуки ожидания, и… успевают полюбить друг друга настолько сильно, что неожиданно получают второй шанс на возвращение в мир живых, ведь в бумаги «небесной бюрократии» вкралась ошибка – эти двое, предназначенные друг для друга, так и не встретились при жизни. Но есть условие – за одни лишь сутки влюбленные должны найти друг друга на земле, иначе они вернутся в загробный мир уже навеки…
В первой, журнальной, публикации пьеса имела заголовок «Другие». Именно в этом произведении Сартр сказал: «Ад — это другие».На этот раз притча черпает в мифологии не какой-то один эпизод, а самую исходную посылку — дело происходит в аду. Сартровский ад, впрочем, совсем не похож на христианский: здание с бесконечным рядом камер для пыток, ни чертей, ни раскаленных сковородок, ни прочих ужасов. Каждая из комнат — всего-навсего банальный гостиничный номер с бронзовыми подсвечниками на камине и тремя разноцветными диванчиками по стенкам.
"Дороги свободы" (1945-1949) - незавершенная тетралогия Сартра, это "Возраст зрелости", "Отсрочка", "Смерть в душе". Отрывки неоконченного четвертого тома были опубликованы в журнале "Тан модерн" в 1949 г. В первых двух романах дается картина предвоенной Франции, в третьем описывается поражение 1940 г. и начало Сопротивления. Основные положения экзистенциалистской философии Сартра, прежде всего его учение о свободе, подлинности и неподлинности человеческого существования, воплощаются в характере и поступках основных героев тетралогии. .
За городскими воротами, зашагав прочь от Аргоса, странствующий рыцарь свободы Орест рано или поздно не преминет заметить, что воспоминание о прикованных к нему взорах соотечественников мало-помалу меркнет. И тогда на него снова нахлынет тоска: он не захотел отвердеть в зеркалах их глаз, слиться с делом освобождения родного города, но без этих глаз вокруг ему негде убедиться, что он есть, что он не «отсутствие», не паутинка, не бесплотная тень. «Мухи» приоткрывали дверь в трагическую святая святых сартровской свободы: раз она на первых порах не столько служение и переделка жизни, сколько самоутверждение и пример, ее нет без зрителя, без взирающих на нее других.
Книга «Экзистенциализм — это гуманизм» впервые была издана во Франции в 1946 г. и с тех пор выдержала несколько изданий. Она знакомит читателя в популярной форме с основными положениями философии экзистенциализма и, в частности, с мировоззрением самого Сартра.