Мертвое море - [11]

            - Думаю, ты прав.

            - Прав, как никто, - он стянул с себя ботинки и отшвырнул к переборке. От нее откололось несколько кусочков серой краски.

            - Мужик, иногда мне хочется вернуться в тюрягу.

            Менхаус промолчал. Он думал о Талии, своей жене. Она никогда не рожала ему детей. У нее был злой язык и задница размером с автобус. Он думал об этой заднице, думал, как ее будет ему не хватать, если что-то пойдет не так. Сейчас ему больше всего на свете хотелось услышать ее голос, называющий его ленивым бесполезным тупицей. При этой мысли у него даже навернулись слезы.

            - С сегодняшнего дня, дружище, - сказал Фабрини. - начинаем прикрывать друг другу тыл. К черту остальных. Мы выберемся живыми. А когда вернемся в Новый Орлеан, снимем пару шлюх и будем пьянствовать три дня. Снимем себе молоденьких красоток, слышишь? С крепкими попками.

            Фабрини выключил свет и уставился в темноту.

            Менхаус думал, что ему совершенно плевать на крепкие попки. Ему нужна была задница Талии, ее рот, и все то дерьмо, которое называлось жизнью. Вот все, что он сейчас видел перед собой. Все, что хотел видеть.

Какое-то время они лежали молча, слушая храп Кука.

            Фабрини снова встал, подошел к иллюминатору. За стеклом ничего не было видно. Походив вперед-назад, он снова сел.

            - Черт возьми, - ругнулся он.

            - Что тебя гложет? - спросил Менхаус.

            Фабрини тяжело дышал в темноте.

            - Не знаю... У меня какое-то странное чувство. Прямо мурашки по коже.

            Менхаус кивнул.

            - У меня тоже. Какой-то жуткий озноб, - признался он.

            И что бы это ни было, оно нарастало, заполняло воздух, окутывало корабль и охватывало людей, одного за другим.

            Через некоторое время Менхаус нервно произнес:

            - Эй, Фабрини? Слышал анекдот про раввина-гея, который решил сменить пол?

8

            В рулевой рубке Айверсон забыл про свой "Хастлер". Забыл про сиськи, задницы, и все остальное. Он клевал носом, когда зашел Гослинг, зная, что он несет ночную вахту. Мечтал, чтобы быстрее наступило утро, поглощая в огромных количествах кофе.

            А теперь он был ни в одном глазу, и дело не в кофеине.

            Радио не работало. Спутниковая связь тоже. Компас сошел с ума. Айверсон был современный моряк. Он полностью доверял своей технике. И когда она вышла из строя, это означало возвращение к астрономической обсервации, навигационному счислению, бумажным картам, и секстантам. Назад в джунгли. Как в старые времена, когда корабль в море был все равно, что на другой планете. Один, совершенно один.

            Айверсон отхлебнул кофе.

            Он смотрел на экран радара. Последний час он был пуст, но теперь захватил что-то. Что-то большое, простиравшееся, казалось, на многие мили. Что-то, похожее на густой туман. Только Айверсон никогда не видел такого тумана. Даже радарный компьютер не мог точно определить, что это было. Нечто определенно не твердое, а газообразное, как туман... только гораздо плотнее. И "Мара Кордэй" на всех парах неслась прямо в него.

            Уже дважды Айверсон порывался позвонить "старику", но колебался. Что он ему скажет? Густой туман? "Господи Иисусе, Айверсон, ты позвал меня взглянуть на какой-то туман?" Нет, он не мог звонить капитану по этому поводу. К тому же дежурный на корабле Гослинг, и он не хотел лезть через его голову. Гослинг был из тех типов, которых лучше не злить. Гослинг видел надвигающийся туман. Увидел его первым, и это он сказал Айверсону об этом. Как он разрастался и с какой невиданной скоростью двигался - шестьдесят узлов. Им было его не обойти. Чем бы он ни был, он настиг их. И держал их крепко, ей-богу.

            - К тому же, - сказал Гослинг. - Что, черт побери, я скажу капитану? Что мы отклонились на двадцать миль от курса, чтобы избежать столкновения с гребаным туманом?

            Конечно, логика в его словах была.

            Но легче от этого Айверсону не стало. Он видел, что туман почти настиг их. Видел, как он заполняет экран радара и разверзается, словно пасть какого-то гигантского зверя, чтобы проглотить их.

            Айверсон начал тихо молиться.

9

            Джордж Райан и Кушинг стояли в носовой части и смотрели, как корабль врезается в блестящую водную гладь.

            - Не так уж и плохо, - сказал Джордж. - В таком море можно и поплавать.

            Кушинг улыбнулся.

            - Не радуйся раньше времени. Это ненадолго. Всего лишь аномальный штиль.

            Джордж внезапно прищурил глаза и всмотрелся в ночь.

            - Смотри, - сказал он. - Видишь?

            Вдали словно кто-то натянул трепещущий белый брезент. С каждой секундой он увеличивался, стирая все вокруг, пожирая темноту и море фут за футом.

            - Туман, - неуверенно сказал Кушинг.

            Джордж не видел ничего подобного. Это было огромное, вздымающееся покрывало бледно-желтого тумана, сияющее и искрящееся. У него перехватило дыхание. Почти минуту он не мог оторвать от него взгляд. Словно облака спустились с неба и поглощали все на своем пути.