Мертвое царство - [9]

– Ну, что я тебе говорила?

Аркел недоверчиво ощупал кожу, снова ставшую белой и гладкой.

– Будь ты проклята, ворожея!

Мы рассмеялись.

Аркел склонил голову, рассматривая место ссадины, потом порывисто схватил мою руку и расцеловал костяшки.

– С ума сойти, Ивель! Это невероятно. Что ты сделала? Что это, если не ворожба?

Я пожала плечами. Меньше всего мне сейчас хотелось думать о тех мертвецах, с которыми я возилась по воле Ферна.

– Я просто захотела, чтобы ссадина прошла.

– Если я захочу, у меня тоже получится?

– Почём мне знать. Попытайся, только не сейчас, пожалуйста.

Я склонилась над Аркелом и поцеловала его в губы. Мне больше нравилось, когда он был занят делом, а не болтовнёй.

* * *

Иногда мне очень хотелось, чтобы мы с Аркелом были простой влюблённой парой. Гуляли по Стезелю, заходили к лоточникам, пили горячий сбитень прямо посреди гудящих улиц, покупали пряники и леденцы, а потом шли выбирать мне новые ленты для волос.

Но мы не были просто парой. И, по сути, не были влюблены.

Понятия не имею, как нас притянуло друг к другу и почему так долго не разводило по разным сторонам. Падальщица и артист – меня тянуло к нему из-за нарядов, а его, вероятно, из-за моей деятельности или происхождения. Мы оба искали диковин, а нашли друг друга.

В тот день мы оба были свободны: я – от мертвецов, Аркел – от жаждущих зрелищ живых. Мы вяло попытались исполнить мою мечту и отправились в город, стараясь делать всё так, как положено делать парам: я надела не костюм падальщицы, а бледно-голубое платье и накидку, Аркел – штаны с камзолом, не шутовской наряд. Мы действительно пили сбитень и ели калачи, но горожане толкали нас в спины, с улиц несло лошадиным навозом и рыбой, успевшей завонять по пути из Зольмара. Наверное, будь я и правда влюблена, все эти раздражающие мелочи показались бы мне милыми, но я всматривалась в Аркела – то открыто, то украдкой и понимала, что моё сердце остаётся глухо к этому мужчине, несмотря на то, что тело по-прежнему жаждет его.

Я уже хотела распрощаться с Аркелом, договорившись о встрече на другой день, как вдруг всё решилось само собой. К нам протискивалась высокая беловолосая фигура, и уже боковым зрением я узнала своего брата. Узнал и Аркел, совершенно не мужественно исчезнув так, что позавидовал бы любой фокусник.

– Ивель! – прогрохотал голос брата, и я остановилась, хмуро глядя на него поверх надкусанного калача.

Мы с Лагре были очень похожи – оба пошли в отца, светловолосые и хорошо сложённые. В юности я печалилась, что не унаследовала мамин нежный румянец и тонкий изящный нос. Если Лагре шли грубоватые черты лица, делая его мужественным и твёрдым, то мне, дочке аристократов, полагалось быть хрупкой и милой. Хотя тут вопрос только в достатке семьи – очевидно, если бы матери приспичило, меня бы выгодно выдали замуж, даже будь я одноглазой горбуньей.

– Я уже просил тебя, Ивель. – Лагре навис надо мной, грозно хмуря брови. Не знай я его с рождения, может, и испугалась бы такого здоровяка. – Он не пара тебе. Я не должен больше видеть вас вместе.

– А то что, Лагре? Отречёшься от меня? Больше не подольёшь вина на семейном торжестве?

– Тебе не пятнадцать. – Он покачал головой, и я отчего-то устыдилась. – Ты взрослая женщина, сестра. Не дерзи, из твоих уст это не звучит впечатляюще. Скорее… глупо.

– Вот именно, мне не пятнадцать и я сама могу выбирать, с кем мне спать! Меня пока не выдали замуж, забыл? Когда выдадут, тогда и буду ложиться только с мерзким знатным супругом. И то… только поначалу.

Я ухмыльнулась, нарочно так, чтобы сильнее разозлить Лагре. Его ноздри раздулись, как у быка, и будь я мужчиной, он бы, наверное, ударил меня в челюсть.

– Ты невыносима, Ивель. Невыносимая эгоистка. Ведёшь себя как маленькая избалованная девчонка. Когда же ты повзрослеешь? Неужели ты не можешь понять, что твой выбор – выбор всей семьи? Ты не себе выбираешь ушлого шута, ты выбираешь его всем нам. Мне. Сейчас я как никогда близок к царю. Он может назначить меня своим личным военным советником, но что он скажет, когда услышит, что моя родная сестра обжимается по углам с нищим артистом? Что подумает обо мне самом?

– Я не поверю, что для царя это что-то значит. Как мнение о тебе может испортиться из-за того, с кем спит твоя сестра? Лагре! Ну подумай сам!

– Это ты подумай, Ивель. Тебе кажется, будто ты полностью принадлежишь сама себе, но в большей степени ты принадлежишь семье Лариме. Мать с отцом закрыли глаза на твоё желание стать падальщицей. Закрывают и на Аркела – до поры до времени. Но я не настолько терпелив. Ты моя сестра, а я – командующий сильнейшей армией в Царстве. Если я пожелаю, ты ляжешь под любого из вельмож. Даже под чудовище из Княжеств, если это понадобится царю. Ты услышала меня, Ивель?

Я невольно сглотнула. Лагре не шутил. Он и правда мог выдать меня даже за князя-волхва. Даже не выдать – подарить. Он имел на то право, а с моей стороны уважительной причиной для отказа могла бы послужить только смерть.

Лагре явно ждал ответа. Выдохнув, я стёрла с лица ухмылку и прошептала:

– Услышала.

Он кивнул.

– Славно, Ивель. Ты неглупая девушка. А если я ещё раз увижу подле тебя этого шута, то убью его.