Мертвое царство - [10]
Лагре заботливо, с нежностью заправил мне волосы за ухо и поцеловал в макушку. Его нежность была напускной, от неё веяло большей угрозой, чем от рыка. Я знала: и тут он не шутил. Не убил бы сам, так подослал бы наёмников, и никто бы не увидел больше Аркела.
Отчего-то меня потрясли слова Лагре о князе. Уже не раз я слышала от него слухи о том, что действительно может начаться война с Княжествами. Я никогда не бывала на военных советах – кто же пустит туда взбалмошную падальщицу, пусть и сестру командующего? – и не слышала, о чём говорят советники. Вдруг нам и правда что-то грозит? Тогда стремление Ферна вернуть церкви власть, внушив людям веру в Милосердного, более чем оправдано – в трудные времена народ должен верить в светлое, а царь – в единство своих подданных.
Я поднялась в свою каморку, переоделась в платье для сна и переплела волосы в свободную косу, спадающую ниже талии. Город за окном шумел, погружённый в вечерний мрак. Внизу тянули пьяную песню на дюжину глоток, где-то дрались под женские визги, брехали уличные псы. Мне не хотелось ложиться – вдруг увижу во сне князя-волхва. Слишком много слухов про него ходило, разных и странных, но все они сходились в одном: одним из княжеств правит чудовище. Впечатлительность – не слишком подходящая черта для той, что привыкла едва ли не каждый день возиться с мертвецами, но тяжёлые мысли и правда частенько мешали мне спать. А после разговора с Лагре мне весь вечер было не по себе. Он говорил так, будто от Княжеств правда исходила какая-то угроза для нас. Но как воевать с такими? Как воевать с теми, кто познал ворожбу и каждый день имеет дело с нечистыми тварями? Каждый ребёнок слышал, что в тех глухих лесных землях до сих пор заправляют нечистецы, почти всесильные могучие твари, иные высотой со столетнюю ель…
Я захлопнула окно. Деревянная рама скрипнула, но так и не закрылась до конца, оставив щёлку, через которую будет дуть всю ночь. Мне хотелось выпить чего-нибудь крепкого, чтобы не приснился страшный князь-волхв, безродный самозванец, устроивший переворот в ближайшем к нам Холмолесском княжестве, но спускаться вниз было неохота. Я не знала, как выглядит князь, да и, в сущности, мне не грозила встреча с ним, но отчего-то он представлялся мне высоким, с медвежьей шкурой на широких плечах. Я нырнула в постель, с головой укрывшись одеялом. На удивление, сон пришёл быстро, но мне приснилось совсем не то, что я ожидала.
Мне приснились мертвецы. Уже подвергшиеся гниению, но ещё шевелящиеся. Сперва они все лежали в моей телеге, пластом, один на другом. Так, словно я побывала в городе, сражённом болезнью или войной. На некоторых виднелась кровь, но большинство оставались чистыми, будто просто заснули и умерли во сне. У того, что был ближе всего ко мне, сначала дёрнулись пальцы, потом он шевельнул рукой. Масса покойников взбурлила, как дождевые черви в яме. Они открывали глаза: слепые, серые, с мошками и личинками у слизистых. Они вставали один за другим, отряхивались по-собачьи и распрямляли спины. Они выглядели почти живыми, если бы не запах и не следы тлена на коже…
Насилу я заставила себя проснуться.
– Будь ты проклят, Лагре, со своими речами, – пробормотала я, хлебнула воды из фляжки и плеснула себе на лицо.
Остаток ночи я проспала тягучим, тяжёлым сном, но кошмары больше не возвращались.
Я не могла понять, в какой момент перестала воспринимать поместье Лариме как свой дом. Теперь, глядя издали на особняк белого камня, освещённый по-праздничному, увитый осенними гирляндами, я не чувствовала ничего. Меня не тянуло в его залы, в спальни и каминную залу. Мне не хотелось пробраться на кухню и стянуть свежую булку, не хотелось остаться на семейный обед или присутствовать на материнском чаепитии с подружками. Дом стал мне чужим, и для него я тоже стала чужой.
К воротам съезжались кареты: некоторые изрыгали из дверец пышно разодетых дам, похожих на зефир, некоторые проезжали дальше, через сад, прямо ко входу в особняк. Меня мутило от их вида, а от вечернего ветра знобило. Аркел сдержал обещание: корсет туго стягивал мою талию, оставляя открытыми плечи и грудь, отчего кожа покрывалась мурашками.
– Пора надеть маски, – шепнул Аркел.
Я вздрогнула и повернулась к нему. В руках мой возлюбленный держал одну настоящую театральную маску и несколько баночек с краской.
– Давай сюда, – буркнула я и выхватила маску. Тут он тоже постарался: маска закрывала всё лицо, и в ней я становилась похожей на неведомое чудище с длинной бурой шерстью и витыми, как у горного козла, рогами.
– Чудесно, – ухмыльнулся Аркел, весьма убедительно изображая восхищение. – А теперь, будь добра, помоги мне перевоплотиться.
Я вскинула бровь, чего, конечно, не было видно за маской. Аркел дунул на мостовую и встал на колени, протягивая мне кисть и баночки с краской. На миг у меня проскочила шальная мысль: «Было бы лучше, если б он протянул мне коробку с помолвочным кольцом». И тут же пришёл ответ: «Нет, не лучше. Незачем».
– Я должна тебя загримировать?
Он кивнул и доверительно прикрыл глаза.
– Рисуй что хочешь.
Мимо нас с гиканьем пробегали мальчишки, подпрыгивающие, опершись друг другу на плечи, чтобы лучше разглядеть особняк и прибывающих гостей. Улицу запрудили прохожие – все невзначай решили прогуляться, по чистой случайности облачившись в лучшие наряды: вдруг пригласят в усадьбу?
Моровое поветрие, терзавшее Княжества десять зим назад, вновь набирает силу. Гонец Кречет мчит сквозь владения лесовых, чтобы отыскать знахаря для больного княжича, но находит что-то совсем иное. Некогда гонимая отовсюду гильдия Шутов начинает кровавые набеги на деревни и города, оставляя после себя лишь пепелища. Художник, свечник, сын рыбака и девушка, бегущая от прошлого, оказываются на перепутье, и в какое полотно сплетутся нити их судеб, знает только Господин Дорог.
В Серебряном лесу живут чудовища – птицы с женскими головами, чьи песни способны украсть человеческий разум. Аларский царь умирает и просит сыновей добыть ему девоптицу – первому, кто привезёт чудовище, достанется власть над царством. Старший царевич Ружан готов пойти на всё, лишь бы занять место отца на престоле. Он жаждет отомстить колдунам Стрейвина за поражение, нанесённое его армии несколько лет назад. Средний, Домир, во всём потакает Ружану, пока однажды не осмеливается перейти ему дорогу, пленившись дивным пением.
Мир уже не будет прежним – настало время настоящего колдовства, и могущественные существа из страшных сказок готовятся противостоять людям… Буря, разразившаяся в ночи, уничтожила все, что было дорого. Самый близкий человек, обернувшись птицей, улетел прочь, оставив лишь страницу древнего Манускрипта. Юной травнице Алиде предстоит долгий путь и тяжелый выбор, от которого зависит судьба всего королевства: отдать страницу волшебникам Магистрата или заключить союз с темными силами? На что она готова пойти, чтобы исполнить самое заветное желание?
Вырвавшись на свободу, магия расправляет крылья над Королевством, и обеспокоенный владыка Вольфзунд наделяет Ричмольда даром Чернокнижника, чтобы обуздать тёмную стихию. Алида вынуждена следовать за ним, потому что только так она получит шанс расколдовать бабушку. Но не всё идёт гладко: Эллекен, некогда поверженный отец Вольфзунда, готов на всё, лишь бы разрушить планы сына. Алида снова становится пешкой в игре высших сил, и теперь ей ещё сложнее сохранить веру в лучшее.
Всё больше земель подчиняются Эллекену и его армии нежити, и только за Большой Водой можно скрыться от опасности. Вольфзунд отсылает туда Алиду и Ричмольда, чтобы они смогли раскрыть свои истинные силы и защитить хранилище могущественных книг, а сам пытается выяснить, кто из альюдов действительно на его стороне. Ни колдуны Магистрата, ни Вольфзунд, ни Эллекен не намерены уступать. Гибнут невинные, рушатся города – магия принесла в Королевство только беды и смерть. Покончить с распрями можно лишь убив одного врага и договорившись с другим.
Роман Юлии Краковской поднимает самые актуальные темы сегодняшней общественной дискуссии – темы абьюза и манипуляции. Оказавшись в чужой стране, с новой семьей и на новой работе, героиня книги, кажется, может рассчитывать на поддержку самых близких людей – любимого мужа и лучшей подруги. Но именно эти люди начинают искать у нее слабые места… Содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
«В одном из славянских селений жил парень-калека, пока у его дома не остановился странник – убелённый сединами старец». Именно так начинается легенда об исцелении русского богатыря Ильи. Не калики перехожие научили Илью сражаться: старец оказался воином и целителем, исходившим земли Индии и Китая. И учился у него Илья многим искусствам. О юности Ильи Муромца и его таинственном учителе пойдёт речь в «Обращённом к небу», где сказы переплелись с былинами, а былины – с историей древней Руси, где на Киевском престоле сидел Владимир-князь, по степям шастали хазары с печенегами, а в лесу можно было повстречать не только лихих людей, но и Лешего, а то и самого разбойника Соловья.
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.