Мертвецы живут в раю - [4]

— Забудь вопрос.

У него за спиной она открыла дверь и крикнула:

— То, что я не задавала этих вопросов, и привело меня в никуда.

Трехэтажную автостоянку на бульваре Этьенн-д'-Орв наконец-то снесли. Старый галерный канал стал красивой площадью. Дома отреставрировали, фасады покрасили заново, пустырь замостили. Типичная итальянская площадь. У каждого бара и каждого ресторана была своя терраса. С белыми столиками и зонтиками от солнца. Как в Италии, здесь любят покрасоваться. Минус изящество. «Пеано» тоже имел собственную террасу, почти заполненную народом. В большинстве молодыми людьми. Чистенькими из себя. Внутри все было переделано. Модный декор. Бездушный. Картины сменились репродукциями. Полное дерьмо. Но так даже и лучше. Он мог не подпускать к себе близко свои воспоминания.

Он устроился у стойки. Заказал анисовый ликер. В зале всего одна пара. Проститутка и ее «кот». Но может, он и ошибался. Они тихо что-то обсуждали. Разговор их был скорее спором. Он облокотился на новехонькую стойку и наблюдал за входом.

Проходили минуты. Никто не входил. Он заказал еще ликер. «Сучий потрох», — послышалось вдруг. Легкий стук. Взгляды обернулись к паре. Тишина. Женщина выбежала из кафе. Мужчина встал, оставил на столе банкноту в пятьдесят франков и вышел вслед за ней.

На террасе мужчина сложил газету, которую читал. Ему под шестьдесят. На голове морская фуражка. Голубые полотняные брюки, белая, с короткими рукавами рубашка навыпуск. Синие матерчатые туфли. Он встал и направился к нему. Это был Батисти.

Время после полудня он провел, обследуя указанные места. Господин Шарль, как его называли в преступном мире, жил в одной из богатых вилл, что находились над Корниш. Странные виллы, с пирамидками или колоннами, с садами, в которых росли пальмы, олеандры и фиговые деревья. Сойдя с Рука-Блан — улицы, вьющейся по этому невысокому холму, оказываешься в переплетении дорог, кое-где едва заасфальтированных. На 55-м автобусе он доехал до площади Пилот, расположенной на верху последнего подъема. Дальше он пошел пешком.

Отсюда он видел весь рейд. От Эстак до Красного мыса. Архипелаг Фриуль, замок Иф. Марсель как на широком экране. Красота. Он начал спускаться вниз, лицом к морю. От виллы Дзукки его уже отделяли всего две виллы. Он посмотрел на часы. 16.58. Решетчатые ворота открылись. Выехал черный «мерседес», остановился на улице. Он прошел мимо виллы, «мерседеса» и дошел до улицы Эсперетт, которая пересекает бульвар Рука-Блан. Перешел на другую сторону. Десять шагов, и он на остановке автобуса. Согласно расписанию 55-й приходил в 17.05. Он взглянул на часы, потом, прислонившись к столбу, стал ждать.

«Мерседес» отъехал назад вдоль тротуара и остановился. В машине, считая шофера, два человека. Вылез Дзукка. Ему, должно быть, около семидесяти. Как все старые бандиты, одет элегантно. Даже в соломенной шляпе. Он вел на поводке белого пуделя. Следуя за собакой, он спустился до перехода на улице Эсперетт. Остановился. Подошел автобус. Дзукка перешел на тенистую сторону улицы. Потом пошел по пешеходной дорожке улицы Рука-Блан, пройдя мимо автобусной остановки. «Мерседес» тронулся с места, медленно двигаясь вслед за ним.

Сведения Батисти явно стоили пятидесяти тысяч франков. Он все указал тщательным образом. Не упустил ни одной подробности. Дзукка совершал эту прогулку каждый день, кроме воскресенья, когда он принимал свою семью. В шесть часов «мерседес» привозил его на виллу. Но Батисти не знал, почему Дзукка разобрался с Маню. С этой стороны он не продвинулся ни на шаг. Связь с налетом на квартиру адвоката, конечно, должна существовать. Он начинал задумываться об этом. Но ему, по правде говоря, было на это плевать. Его интересовал только Дзукка. Господин Шарль.

Он терпеть не мог этих старых бандитов. Дружков легавых и судей. Их никогда не сажают. Они надменные, снисходительные. Рожей Дзукка походил на Брандо в «Крестном отце». У них у всех такие рожи. Здесь, в Марселе, в Палермо, в Чикаго и в других местах, везде. И теперь он держал одного из них на мушке. Он скоро прикончит одного. Ради дружбы. И чтобы дать выход своей ненависти.

Он рылся в вещах Лолы. В комоде, в стенных шкафах. Он вернулся слегка навеселе. Он ничего не искал. Он копался в вещах, как будто мог открыть в них какую-то тайну о Лоле, о Маню. Но открывать было нечего. Жизнь протекла у них меж пальцев быстрее, чем деньги.

В одном из ящиков он нашел кучу фотографий. Только это им и осталось. Фото вызывали у него отвращение. Он едва не выбросил их в мусорное ведро. Но здесь были три этих фотографии. Все три одни и те же, снятые в одно время, в одном месте. Маню и он. Лола и Маню. Лола и он. Это было на краю большого мола, позади торгового порта. Чтобы туда попасть, надо было обмануть бдительность сторожей. «В этом мы были мастаки», — подумал он. У них за спиной город. На заднике моря — острова. Мы не могли наглядеться на лодки, плывущие в закатных лучах солнца. Лола вслух читала «Изгнание» Сен-Жона Перса: «Войска ветра в песках изгнания». На обратном пути ты взял Лолу за руку. Ты посмел. Раньше Маню.