Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства - [33]

– Si, si, signor. Последней была фройляйн Герда, я помню. Она как раз шла по тропинке наверх, когда подъемник остановился.

– Вы можете припомнить, в каком порядке ехали постояльцы? – спросил Спецци.

На лице Марио появилась заискивающая улыбка.

– Это очень трудно, капитан. Столько народу ездит каждый день…

– Вы все же постарайтесь.

– Ну… Синьор Джимми был первым, это я помню. А потом, после него, все англичане. Последним из них, кажется, был синьор Роджер. Потом синьор ди Санти, баронесса, потом двое детей и фройляйн Герда. – Старик закончил перечисление с явным облегчением.

– Спасибо, это очень важно. Что было потом?

– Подъемник остановился.

– И что вы сделали? – подстегнул его Спецци, заметив, что поток речи Марио начал иссякать.

– Я позвонил Карло. Еще рано было останавливать подъемник, поэтому я подумал, что опять вылетел предохранитель. Ответил синьор Тиббет. Он сообщил мне, что случилось какое-то несчастье, и велел ждать у себя в будке, пока подъемник не запустят снова. Еще он спросил, все ли лыжники из отеля прибыли, и я сказал – да.

– А теперь, Марио, – закончив писать, Спецци откинулся на спинку кресла, – я хочу, чтобы вы попытались вспомнить, кто еще пользовался подъемником в тот день.

Лицо Марио омрачилось.

– Но, капитан… они же ездят весь день… сотни людей…

– Меня больше интересуют те, кто спускались. Например, герр Хозер раньше в тот день пользовался подъемником?

– Да, капитан. Он спускался незадолго до двенадцати часов.

– До или после того как отправили его багаж?

– До того, капитан. Багаж находился у меня в кабинке с половины одиннадцатого, – объяснил Марио, – но я был слишком занят, чтобы спускать вещи. Беппи сказал, что это не срочно…

– Хорошо, хорошо. Продолжайте.

– В двенадцать заканчиваются занятия в лыжной школе, все идут на ленч, и становится тише. Вот тогда я и отправил багаж вниз. Герр Хозер велел мне сказать Карло, чтобы тот отнес его в «Олимпию», когда подъемник остановят на обеденный перерыв.

– Минутку, – сказал Спецци. – Я хочу знать точно периоды работы подъемника. Когда его запускают утром?

– Без четверти девять, капитан, – к этому времени я прихожу и поднимаюсь наверх. Но никого не сажают на подъемник до девяти – чтобы я был уже наверху, когда туда приедут первые лыжники. Потом он работает до половины первого, когда его останавливают на перерыв.

– Вы обедаете дома?

– Si, capitano.

– Как вы спускаетесь в деревню?

– На лыжах, капитан, – ответил Марио. – Моя нога не настолько плоха, чтобы я не мог одолеть простой спуск.

– Понимаю. А когда подъемник запускают снова?

– Тут все опять как утром: я поднимаюсь без четверти два, а в два подъемник снова начинает работать для лыжников и работает до начала восьмого.

– Что значит – до начала восьмого?

Марио, казалось, занервничал.

– После семи часов никому уже не разрешают пользоваться подъемником, капитан, – пояснил он. – Иногда люди заскакивают в кресла за несколько минут до семи, и тогда подъемник должен работать до того момента, пока все пассажиры не окажутся на верхней станции. Но в этих случаях мы с Карло связываемся по телефону. Если после половины седьмого на подъемник никто не сел – а часто так и бывает, – то мы заканчиваем работу ровно в семь. Поскольку вечером уже темно, я спускаюсь на подъемнике, и, когда оказываюсь на нижней станции, мы останавливаем машину.

– Хорошо, – сказал Спецци, делая соответствующую запись. – А теперь давайте вернемся к герру Хозеру. В котором часу тот вернулся в «Белла Висту»?

– Где-то после полудня, капитан. Точнее не могу сказать… это было самое бойкое время.

Марио с надеждой посмотрел на Генри, но тот покачал головой.

– На этот раз, боюсь, я не смогу вам помочь.

– Жаль. Может, Карло вспомнит. Но в принципе, раз вы, по вашим словам, ждали, что герр Хозер поедет вниз, то вы должны были раньше видеть, что он поднялся?

– Да, капитан, но… – Марио безнадежно пожал плечами.

– А синьор Россати? Он спускался?

– Да, капитан. Около пяти… должно быть… начинало смеркаться. – Марио позволил себе улыбнуться, явно гордясь собственной неопровержимой логикой.

– Не могли бы вы вспомнить, еще кто-нибудь из отеля спускался в деревню?

– Не думаю, капитан…

– Хорошо, Марио, можете идти. И пожалуйста, – добавил он, – не распространяйтесь у «Шмидта» о том, какие вопросы вам задавали.

Марио был шокирован.

– Ну конечно же, не буду, капитан.

– Да, кстати, вы ни о чем не хотите спросить Марио? – Спохватившись, Спецци обернулся к английскому коллеге.

На самом деле было очень много того, что Генри хотел бы еще узнать у Марио, но, решив задать свои вопросы в менее официальной обстановке, он просто покачал головой. Марио, хромая, поспешно вышел из комнаты, и его место занял посыльный Беппи – жизнерадостный здоровяк.

Беппи подтвердил, что синьор Россати велел ему утром отнести багаж герра Хозера к подъемнику, и сообщил, что выполнил поручение около половины одиннадцатого.

– Из чего состоял багаж? – поинтересовался Генри.

– Мы осматривали вещи, – вмешался Спецци. – Два чемодана из тисненой кожи, маленький саквояж с вещами первой необходимости и портфель.

– Точно, – подтвердил Беппи, сияя. – У герра Хозера всегда один и тот же багаж. Я хорошо это знаю.