Мертвецы не катаются на лыжах - [6]

Очевидно, охотников сменить бодрящую солнечную погоду Инсбрука на сомнительные радости римского января было немного, потому что никто больше не ждал поезда, кроме пожилой четы, которая, как догадался Генри, приезжала в Инсбрук за покупками и, вероятнее всего, следовала не далее приграничного городка Бреннер. Однако за несколько минут до прихода поезда группа носильщиков с солидным багажом вынырнула из подземного перехода в сопровождении высокого и очень худого господина, одетого в норфолкский пиджак из ярко-зеленого твида с меховым воротником и темно-серые чрезвычайно узкие брюки. Его лицо, изрезанное глубокими морщинами, которые выдавали нетерпимость характера, казалось по-лисьи хитрым. Зеленая тирольская шляпа в сочетании с такой физиономией выглядела несуразно. С мужчиной была девушка поразительной красоты: с лицом рафаэлевой флорентийской мадонны и локонами цвета старого золота. На ней были серые лыжные брюки, явно скроенные мастером, и маленькая серая куртка с воротником из меха снежного барса, который окутывал ее шейку, словно облако. Косметика — в итальянском стиле — подчеркивала восхитительные темные глаза и медового оттенка кожу, прелестные губы лишь чуть-чуть были тронуты нежно-розовой помадой.

— Очень, очень дорого, — шепнула Эмми на ухо мужу, когда кортеж носильщиков проследовал мимо.

Миссис Бакфаст уставилась на вновь прибывших с откровенным любопытством; Каро казалась оробевшей, внезапно осознав, как выглядят ее измятые брюки, в которых она спала; мужчины невольно повернули головы в восхищении и были вознаграждены злобным взглядом из-под тирольской шляпы.

Когда поезд, строго по расписанию, подошел к перрону и компания расположилась в пустом вагоне, Тиббеты подошли к окну, чтобы бросить последний взгляд на Инсбрук. К их пущему удивлению, Тирольская Шляпа, судя по всему, никуда не ехал, он прощался с мадонной, которая стояла у двери купе первого класса, холодная и прекрасная. Поцелуи, заверения в любви, суета вокруг багажа — все это девушка воспринимала скорее с вынужденным смирением, нежели с энтузиазмом. В какой-то момент, когда ее сопровождающий вступил в пререкания с носильщиком, Генри поймал ее взгляд: красавица смотрела на Тирольскую Шляпу со смешанным выражением презрения и неприязни, таким пронзительным, что по спине детектива пробежал холодок. Наконец раздался свисток, и поезд тронулся. Последним, кого путешественники видели в Инсбруке, оказался этот мужчина, как-то жалко махавший вслед поезду зажатой в длинной тонкой руке тирольской шляпой.

В Бреннере, после краткого и дружелюбного общения с итальянской таможней, вся компания гуськом отправилась по коридору в вагон-ресторан. Молодежь оккупировала отдельный столик на четверых, Бакфасты — столик на двоих. Генри и Эмми, прибывших последними, улыбчивый официант проводил к самому дальнему столу, рассчитанному на четверых, но за ним сидела только одна пассажирка — мадонна из Инсбрука. Она сделала заказ на беглом итальянском языке. Девушка вела себя раскованно, непринужденно и оживленно — совсем не походила на холодную красавицу из Инсбрука. «Как девочка-школьница», — подумалось инспектору.

На протяжении восхитительного обеда, начавшегося с fettucini, продолжившегося fritto misto con fagiolini[3] и закончившегося сливочным сыром bel paese, все были больше сосредоточены на еде, чем на разговорах. Но за кофе на путников, приятно сытых, снова снизошло расслабленное настроение; первый шаг сделала красавица, поинтересовавшись у Генри и Эмми на превосходном английском, из Лондона ли они и является ли целью их визита в Италию отдых. Тиббеты ответили на оба вопроса утвердительно.

— Вот и я тоже, — сказала девушка с очаровательной, совершенно счастливой улыбкой. — Видите ли, я итальянка. Но муж — австриец, и приходится жить в Инсбруке.

— Завидую вам, — сказал Генри. — Должно быть, это красивый город.

— Да, — лаконично ответила девушка. Потом с улыбкой продолжала: — А куда именно вы направляетесь. В Рим? В Венецию? Во Флоренцию?

— Вообще-то мы едем кататься на лыжах, — пояснила Эмми.

— О! Я тоже.

— Возможно, мы даже направляемся в одно и то же место, — предположил Тиббет.

— Уверена, что нет, — возразила красавица. — Вы-то наверняка в Кортину. Все англичане и американцы ездят туда.

— Нет, — сказал Генри. — Мы едем в маленькое местечко под названием Санта-Кьяра. Отель «Белла Виста».

К его удивлению, улыбка девушки вмиг померкла, по лицу пробежала тень настоящей паники.

— Санта-Кьяра, — повторила она почти шепотом. — Я… я тоже туда еду.

— Чудесно, — быстро подхватила Эмми. — Нам следует представиться: Генри и Эмми Тиббет.

— А я… — Красавица явно колебалась. Потом встряхнулась, как щенок, вышедший из воды, и на ее лице снова расцвела улыбка. — Я — баронесса фон Вюртберг. Но вы должны звать меня Мария Пиа. Когда я в Италии, то забываю, что стала австрийкой. — Она сделала короткую паузу и продолжила: — Мои дети уже в «Белла Висте» с няней. Ганси — восемь лет, а Лотти — шесть. Вы с ними познакомитесь.

— Буду ждать с нетерпением, — откликнулась Эмми, едва удержавшись от уже готового вырваться замечания о том, что баронесса выглядит неправдоподобно молодо для женщины, имеющей восьмилетнего сына.