Мертвая зона - [157]

— Что ж, мысль верная, — согласился генерал. — Ум хорошо, а три лучше… Не тот ли это Лаллыкхан, что во время войны все свое имущество продал и купил для Советской Армии танк?

— Он самый… Видел я у него фотографию с надписью: «Герою гражданской войны, многоуважаемому народом Лаллык Ханову — от генерала Пальванова…» Показывал он мне и телеграмму Сталина, получил ее на той же неделе, как только отправил деньги на танк. Помню текст дословно: «Правительственная. Душак. Ашхабадской области. Председателю аулсовета товарищу Лаллык Ханову. Примите мой привет и благодарность Красной Армии, товарищ Лаллык Ханов, за Вашу заботу о бронетанковых силах Красной Армии. И. Сталин». Есть у него телеграмма и от маршала бронетанковых войск Рыбалко: «…сообщаю, что на внесенные вами средства построен танк с надписью: „От Лаллык Ханова“ — и передан войскам…» После войны, — продолжал Ковешников, — маршал Рыбалко пригласил Лаллыкхана в Москву. Так тот не сразу и согласился: «Как я поеду? Москва не Каракумы, заблудиться можно!»

— Это он правильно сказал, — смеясь, заметил начальник войск. — Ну и как вышли из положения?

— Дали сопровождающего — лейтенанта-пограничника… В Москве маршал Рыбалко от имени правительства подарил Лаллыкхану автомашину, так тот его попросил: «Давай, пожалуй, грузовую, ЗИС-5, в колхозе одни ишаки да верблюды остались…» Приехал домой в свой Душак, машину колхозу отдал. Ну а что касается Амангельды, представлять его нет нужды: еще с тридцатых годов у него на горе Мер-Ков своя дозорная тропа, ее сейчас сыновья проверяют. Награжден личным оружием. Десятки вооруженных столкновений и задержаний нарушителей на его счету. У него, если не возражаете, все мы и соберемся.

— Какие мотивы?

— Простые, товарищ генерал. Амангельды участвовал во многих самых ответственных операциях по разоблачению диверсантов, задержанию нарушителей, дезертиров, разгрому банд уголовников. Знает всех калтаманов, их пособников — до десятого колена. Никогда не отступает от правила: «Поверим и проверим…» С Амангельды и Лаллыкханом мы и установим личность мнимого Махмуда-Кули, заодно и себя проверю.

— Ты так загадочно говоришь, — сказал генерал, — даже слушать интересно. Кого проверишь-то? Одна и та же проверка и для нарушителей и для себя?

— Ничего загадочного, товарищ генерал. На девяносто девять процентов я знаю, кто такой старик-«художник». Знают его Амангельды и Лаллыкхан. С ними и уточню его личность. От этого уточнения легче будет сказать, что за птица залетела к нам под именем Махмуда-Кули. Да и тот ли Ашир пришел, которого я знаю? Если позволите, покажу «кладоискателям» фотографию старика-«художника». Начнут отпираться, значит, есть связь между «кладоискателями» и туристской группой. Признают — будем разговаривать иначе: возможно, камня за пазухой не держат.

— Ну а почему ты мне сейчас не хочешь сказать имя «художника», что тебе еще надо проверять?

— Потому, товарищ генерал, что не все стыкуется, в логической цепочке полный провал.

— Какой именно?

— Тот, о ком думаю, ни при какой погоде не должен бы у нас появиться.

— А может, в родные места потянуло?

— Какая, к черту, ностальгия, когда он тут такого наворочал, в любом ауле только увидят — сразу схватят!

— Наплыв гостей не обременит Амангельды?

— Рад будет. Особенно если узнает, что такую операцию доверили ему лично вы. Ну а обеспечение мясом для плова и шашлыка беру на себя.

— За счет чего?

— Были на охоте, завалили архара, приглашаем и вас, товарищ генерал, на плов и шашлык.

— Смотри-ка, личной заинтересованностью заманиваешь? Оказывается, совсем неплохо живут в ауле Чули да и в Ашхабаде некоторые офицеры запаса!

— А что же, у себя дома да плохо жить? — с усмешкой ответил Ковешников. — Да и в соседские аулах, считай, половина жителей — друзья, с голоду умереть не дадут.

— Ладно, — давая понять, что шутки окончены, сказал генерал. — Не насторожит ли твое присутствие наших гостей: увидят тебя и так залезут в свою раковину, что и не выманишь.

— Смотря как с ними разговаривать. Это я определю, когда точно узнаю, что за «кладоискатели» к нам пожаловали. Нутром чую — для запутывания следов сюда их пустили. Пока буду с мнимым Махмудом-Кули да Аширом канитель разводить, старик-«художник» какой-нибудь номер и выкинет.

Генерал не счел бахвальством предположение Ковешникова.

— Все может быть, — сказал он. — Потому, как только уточнишь, кто и с чем к нам пожаловал, будь готов немедленно вернуться в Ашхабад.

— Есть. Позвольте, товарищ генерал, Амангельды позвоню я сам, чтобы он успел пригласить к себе Лаллыкхана.

— Хорошо.

Генерал нажал кнопку переговорного устройства.

— Где лейтенант Сергеев? — спросил он.

— Дожидается в приемной, товарищ генерал, — раздался в динамике голос дежурного.

— Пусть войдет. Позвоните в Чули, пригласите в аулсовет к телефону нашего знатного дружинника Амангельды Амандурдыева. Как только подойдет к телефону, скажете майору Ковешникову.

— Есть.

В дверь постучали. Вошел невысокий, худой лейтенант, назвался Сергеевым, доложил о прибытии.

«Из интеллигентных, — подумал о нем Ковешников. — Подтянутый, выдержанный…»