Мертвая вода - [41]

Ромен увеличил число полицейских, дежуривших на берегу. Они пытались сдержать натиск толпы, ставшей вдвое многолюднее после известия о втором трупе. Одни утоляли мрачное любопытство — так ищут в Интернете патологически мерзкие видео, другие собрались, чтобы поддержать Андре Кастерана, жена которого не пришла, уверенная в том, что ее сын не может быть мертв. Ромен следил, как удаляется лодка с Ноэми на борту.

Натянув утепленный гидрокостюм, Массе кончиками пальцев провел по поверхности воды. Он словно гладил ее, разговаривал с ней, приручал. Шастен наблюдала за ним, таким сосредоточенным, что казалось, будто все остальное вокруг исчезло. Лансон бросил якорь и, проходя мимо напарника, положил ладонь ему на плечо. Их дружба не нуждалась в напыщенных словах.

Лансон проверил вентиль баллона, а Юго два раза вдохнул и выдохнул через регулятор, чтобы убедиться, что воздух проходит хорошо. Потом проверил пояс с семикилограммовым утяжелением, уселся на борт спиной к озеру, прежде чем надеть маску, подмигнул Ноэми, и опрокинулся в воду.

Едва он исчез, Шастен охватила чудовищная тревога. Закрепленная на груди Юго камера «GoPro»[37] передавала на видеомонитор первые картинки, так что Ноэми увидела тьму, в которую он погружался. Она мгновенно оказалась возле Лансона.

— Он пойдет туда, — задыхаясь, заверила она. — Он не остановится на спасении робота. Он войдет в подвал.

Лансон неотрывно следил за картинками на мониторе.

— Разумеется, войдет, — спокойно ответил он. — Вы что, думаете, он способен солгать мне? Я так давно его знаю, что мог бы заранее расписать его жизнь день за днем. К тому же он взял нить Ариадны и надувной буй. Тут бы и дурак догадался.

— Это должно меня успокоить?

— Нить Ариадны — это чтобы найти обратную дорогу. А надувной буй — мягкая нейлоновая сумка, которую наполняют из баллонов, как воздушный шар, что позволяет поднимать на поверхность тяжелые грузы.

— Например, бочку?

— Я практически уверен, что именно так. Но прежде необходимо, чтобы он достал ее из дома.

Ноэми посмотрела на водную гладь, снова ставшую спокойной после погружения Юго.

— А он на это способен?

— Разумеется, способен.

— Но ты беспокоишься?

— В разумных пределах.

Ослабление света уничтожает некоторые цвета. На глубине пяти метров исчезает красный. На семи — желтый. Юго включил прикрепленный к каске фонарь, чтобы восстановить колориметрию: так настраивали бы старый телевизор. Затем под тяжестью грузов на поясе опустился на оставшиеся двадцать восемь метров.

Деревня возникла вдалеке, как китайский театр теней, затем, по мере того как водолаз приближался к развороченной крыше, картина становилась все более четкой. Он ухватился за спускающуюся вдоль стены водосточную трубу и воспользовался ею, чтобы достичь низа общинного дома. Направив туда луч фонаря, он без труда обнаружил расщелину, позволившую «Попкорну» проникнуть внутрь.

Одним движением ласт он переместился к ближайшему окну и выбил его рукояткой ножа. Словно в замедленной съемке, просыпался дождь стекла; чтобы не пораниться осколками, Юго расчистил края проема. А затем обеими руками ухватился за раму и протолкнул себя внутрь.

ТПА, маленький уснувший пузырик, терпеливо ждал его. Чтобы размотать застопорившую винт ткань, Массе пришлось в несколько приемов браться за дело. Наконец, показав камере «GoPro» поднятый вверх большой палец, он дал понять тем, кто оставался на поверхности, что «Попкорн» готов к работе. Робот включил свой фонарь, Лансон двумя ловкими движениями рукояток пульта убедился, что винты в исправном состоянии. Юго поставил робота перед узким проходом — так высвобождают рыбу из сетей — и едва заметно вытолкнул за пределы дома. Свою серебристую нить Ариадны водолаз прикрепил именно в этом месте, чтобы найти выход в случае, если фонарь выйдет из строя или облако ила и наносных отложений ослепит его.

Старые строения живут. Находятся они под водой или нет, по ночам разговаривают, скрипят, трутся, стукаются друг о друга или увеличиваются в размерах. Звук под водой скорей ощущается, нежели слышится. Волны, едва родившись, умирают в глухих и сдавленных вибрациях. Если бы камням стен было что сообщить Юго — предупреждение или предостережение, — он был готов его услышать. Так что он просто уселся в одно из стоящих в подводном зале собраний кресло, закрыл глаза, стал дышать как можно тише и прислушался. Своим молчанием дом одобрил его решение.

Взгляд на глубиномер. 36 метров. 11 минут погружения.

Он завязал вокруг подлокотника кресла еще один узел нити Ариадны.

В невесомости Юго двинулся к коридору, ведущему в складское помещение, и обнаружил там то же самое, что накануне видел на мониторе. Огромная, торчащая из крыши и уходящая в пол, словно столб, балка, закрывающая вход в подвал через люк с пробитой двойной дверью. Красная бочка преспокойно лежала там, но увидеть ее наяву и знать, что она может содержать, было как-то особенно тревожно.

Прежде чем сдвинуть бочку с места и нарушить неустойчивое равновесие, которое не давало дому рухнуть, Юго захотел проверить, нет ли в подвале второй бочки. Он распахнул левую часть люка, чтобы сделать лаз шире. Сперва завязал последний узел нити Ариадны, потом просунул в отверстие голову, за ней последовало тело. Он оказался в подвале — просторном помещении, в прежние времена служившем для складирования угля; даже при освещении мощным фонарем оно так и осталось черным от пола до стен. Черным и абсолютно пустым. Юго представил себе разочарование Ноэми — там, в сорока метрах над ним.