Мерседес-Бенц - [14]

, ибо вспоминал ваши уроки езды на мотоцикле «Ява» и гадал, напоминал ли вам инструктор при повороте с Вацлавской площади, скажем, на Краковскую улицу: — Пожалуйста, вытяните правую руку, — ведь в те времена на мотоциклах еще не было поворотников, и, наверное, эти мгновения, когда вы двигались, придерживая руль одной рукой, стоили вам, не говоря уж об инструкторе, потери некоторого количества нервных клеток, так вот, у самой этой бензоколонки рядом с кладбищем панна Цивле произнесла свое сакраментальное: — Пан Павел, поворотник включаем даже в пустыне, — но тогда я как раз не успел ни вспомнить вас, ни ответить инструкторше столь же сакраментальным: — Ну так поехали в Гренландию, — ибо перед самым поворотом, на крутом подъеме ее «фиатик» кашлянул, икнул, выстрелил из выхлопной трубы и решительно остановился, так что нам пришлось вылезти и несколько метров толкать машину в горку, затем свернуть налево, а дальше, когда «фиат» уже покатился вниз, к въезду на заправку, вскочить в него одновременно с двух сторон и подъехать к колонке на холостом ходу, при этом мы с панной Цивле продемонстрировали неожиданную синхронность и точность, ну прямо пара фигуристов, постигших таинство танцев на льду, ту математическую, в сущности, формулу зеркальных движений, из которой следует, что симметрия есть не что иное, как постоянство в превращениях, ракурс до и после перемены, вопреки всему предполагающий определенное космическое равновесие: верха и низа, левой стороны и правой, тела и духа, речи и молчания, атома и пустоты, словом, небытия, из которого выклевывается материя, всегда в симметричных противоположностях. — Ну, вставляйте пистолет, — панна Цивле немного повозилась с крышкой бензобака, — я пойду за счетом, — и направилась к кассе, а я, дорогой пан Богумил, держа в руках шланг и низко склонившись над бензобаком «фиатика», оборачивался, подобно жене Лота, чтобы полюбоваться удивительно плавной походкой панны Цивле, ее чудными движениями, не имевшими ничего общего с липкими леденцами, фильмами Евы Орловски[36], атмосферой peep show dance[37], нет, панна Цивле плыла к кассе, будто серна из «Песни песней», и должен вам сказать, дорогой пан Богумил, что ее черные джинсы, темная шелковая блузка, воспетые Пильхом лодочки, кожаная жилетка и серебряные клипсы, то и дело посверкивавшие в волнах распущенных медно-каштановых волос, — все это, отразившись в стеклянной стене заправки, многократно усиливало необыкновенное ощущение чуда, парившего в сиреневых майских сумерках, но созерцание длилось недолго, ибо, крайне взволнованная, панна Цивле стремительно выскочила обратно: — Черт возьми! — кричала она. — Отпустите рукоятку, я забыла кошелек, а под залог удостоверения они не дают, у них, мол, таких бумажек уже три ящика, подождите в машине, я сбегаю, тут же близко. — Зачем подниматься на эту гору? — возразил я, вешая на место шланг. — Я заплачу, — и через минуту мы снова сидели в ее «фиатике». — Можно куда-нибудь поехать, на море например, — она мгновение поколебалась, не решаясь продолжить, — знаете, я обычно, если нападет хандра, сажусь вечером в машину и качу куда глаза глядят, неважно, в какую сторону, человеку просто надо выйти из дому, без всякой конкретной цели; поехали, а вы рассказывайте, мне очень нравится. История дедушки и бабушки с их автомобилями уже опубликована? Мне бы хотелось почитать, может, у вас найдется экземпляр? Ярек бы с ума сошел от радости. — Нет, — я медленно тронулся вниз, к улице Третьего Мая, — мне и в голову не приходило, что об этом можно написать. — Можно? — она вопросительно взглянула на меня. — Даже нужно, это же потрясающе, железнодорожный переезд с «цитроном» или ограда княжеской усадьбы, но охотнее всего я бы послушала и почитала про эти соревнования на воздушных шарах, про охоту на лис и клуб автомобилистов. — О чем же вам еще рассказать… — включив поворотник, я свернул на мост Блендника, — последняя охота состоялась не весной, а в августе тридцать девятого года, и дедушка Кароль, как всегда, отлично к ней подготовился, а бабушка Мария с планшетом на коленях, как всегда, сидела рядом в качестве штурмана, но на сей раз шар, а вернее, природа преподнесла им сюрприз, погода стояла прекрасная, по жнивью бродили птицы, но разогретый за долгое жаркое лето воздух был недвижен, ни один ветерок не желал покидать мешок Борея, шар медленно дрейфовал по направлению к Дунайцу и наконец завис прямо посреди реки; некоторые водители начали на пароме переправляться в Вежхославице, рассчитывая, что рано или поздно он перепорхнет на противоположную сторону, другие ждали на этом берегу, предполагая обратное, но тут шар, словно повинуясь чьей-то незримой руке — ибо никто не ощутил ни малейшего дуновения, — полетел на юг, точнехонько вверх по течению, а вернее сказать, поплыл аккурат над руслом Дунайца, над самой серединой резвого потока, можно было подумать, будто шар на канатах тянут устремившиеся к истокам тритоны, так что на сей раз погоня выглядела довольно своеобразно: подобно почетному эскорту, автомобили и мотоциклы двигались по обеим сторонам Дунайца, и шансы на победу, казалось, были у всех равны, во всяком случае, пока ветерок, проснувшись, не подтолкнет «лису» к левому или правому берегу, так что в то время как часть соревнующихся медленно следовала через Войнич, Мельштын, Чхов и Лососину Дольну, не менее многочисленная колонна растянулась от Зглобице, через Закличин, Рожнов до самого Грудека, но это, разумеется, был не Грудек Ягеллонский, тот, что под Львовом, а Грудек-на-Дунайце, — а по какому берегу, — прервала меня панна Цивле, — шел дедушкин «мерседес-бенц»? — В том-то все и дело, — я слегка притормозил на брусчатке Сенницкого моста, откуда открывался вид на мощные тела кораблей и буксиры у освещенных набережных, — дедушка и бабушка ехали через Рожнов, ну и через Грудек тоже, то есть по правому берегу. — У меня такое ощущение, Марыся, — твердил дед, вертя в пальцах давно погасшую сигару, — что он все же перепорхнет к нам. — А я в этом вовсе не уверена, — возражала бабушка, — боюсь, Каролек, что точно так же он может преспокойно полететь к ним и приземлиться где-нибудь под Лимановой, и тогда, — она взглянула на карту, — победа нам точно не светит, потому что ближайшая переправа окажется или в Новом Сонче, или позади, в Чхове. — И представьте себе, — вдоль Мертвой Вислы