Мерлин. Моргана. Артур - [31]
— Итак, Моргана, — сказал Мерлин, — ты будешь моей первой ученицей. Ты старше Артура на два года, и его обучение начнется лишь тогда, когда он достигнет твоего возраста. Оно будет отличаться от твоего. Я открою ему природу людей, потому что его удел властвовать над миром, ибо Логрис займет место уходящего в прошлое Рима. Природа людей есть власть и долг, иными словами, закон духа.
— Значит, ты сделаешь его душой и властелином Круглого Стола, в котором воплотилось твое понятие о законе?
— Ты уже знаешь это?
— Да, Мерлин. Я спряталась в зале и слышала твои слова, обращенные к королям и вождям. Я поняла, что ты хочешь создать новый мир и нового человека, которыми будет управлять один великий закон — твой.
— И да, и нет, — сказал Мерлин. — Я измыслил закон, который существует и помимо меня, который выше и меня, и короля. Он подчиняет себе как того, кто его создал, так и того, кто его применяет. Это правый закон в двойном значении слова — справедливости и правосудия.
— А что ты откроешь мне, Мерлин?
— Закон вещей, иными словами, истинное познание. Природу мира и материи — одушевленной и неодушевленной.
— Ты считаешься с законом вещей. Не потому ли твоему закону духа дана возможность одержать над ним верх? Я убедилась, что в своей речи перед сообществом Стола ты опирался не на веру, а на разум.
Мерлин посмотрел на нее с удивлением.
— Нет сомнения, — сказал он, — что лучше всех поняла мои слова четырехлетняя девочка, которая спряталась, ибо не имела никакого права находиться там. Полагаю, для меня будет радостью и честью обучать ребенка, обнаружившего столь раннюю зрелость ума.
— Разве не говорят о тебе, что ты постиг всю мудрость Блэза, своего наставника, чья слава достигла Константинополя, в возрасте пяти лет? Ведь это правда?
— Быть может. Разве это важно?
— Тогда не говори мне о ранней зрелости, Мерлин. Мне четыре года, а я не знаю ничего. И даже тебе не утолить мою жажду познания.
Мерлин улыбнулся ей.
— Я могу, во всяком случае, попытаться, — сказал он. — Итак, приступим.
Он усадил Моргану перед пустым столом на стул, подложив для нее несколько подушек.
— Нет другой науки, кроме греческой, — сказал он. — Римляне были просто наследниками и комментаторами греков. Хотя некоторые восхваляют космологию халдеев и вавилонян, они были скорее астрологами, чем астрономами. Египтяне до воцарения эллинской династии Лагидов, подобно другим восточным народам, путали познание с религией, а наблюдения — с суевериями. Греки первыми отделили физику от метафизики, философию — от веры, медицину — от магии. Среди них появились первые скептики и первые теоретики. Это было единственное в своем роде странствие духа, не имевшее предшественников и пока не давшее последователей, которые, возможно, появятся в далеком будущем, ибо восторжествовавшее на всем цивилизованном западе христианство убило философию и возродило религию. Хуже того: если в языческих культурах философия и религия существовали бок о бок и терпели друг друга, то христианство провозгласило познание врагом веры — врагом, которого следует уничтожить, поставив перед взаимоисключающей аксиомой.
Широким жестом он обвел библиотеку.
— Здесь вся греческая наука. Труды эти были собраны моим дедом, королем деметов и других племен Уэльса. Это был самый великий и самый свирепый воин западного мира, но одновременно самый просвещенный властитель, ценивший лишь одну вещь — знание. Он начал создавать эту библиотеку для себя самого, продолжал ради своей дочери, моей матери, и завершил для меня — своего наследника. Ему помогал советами Блэз, который был наставником моей матери, перед тем как стать моим. Он послал в обе римские империи отряды переодетых торговцами воинов, имевших при себе и золото, и мечи: рукописи, которые нельзя было купить за золото, они добывали воровством или убийством. Искали они не только в двух столицах, Риме и Константинополе, но во всех местах, где трудились, писали и оставили следы своих сочинений величайшие ученые греческого мира: в Великой Греции это Тарент, Элея, Кротона, Локры, Агригент и Сиракузы; в самой отчизне греков — от Пелопоннеса до Понта Эвксинского — Афины, Фивы, Коринф, Элида, Олимпия, Спарта, Стагиры, Абдера, Аполлония, а также острова Тасос, Эгина, Хиос, Самос, Кос, города Эрес на Лесбосе и Солес на Крите; в азиатской Греции — Гераклея, Никея, Кизик, Лампсак, Пергам, Клазомены, Колофон, Эфес и Милет, Книд и Перга; в Африке — Кирена и Александрия. Отыскав, скупив или украв, они привезли сюда эти рукописи, составляющие истинную сокровищницу мысли. Равной ей по богатству в мире больше нет, а в прошлом превосходила ее лишь древняя александрийская библиотека Птолемеев, сгоревшая по вине римского солдафона, жалкого деспота в политике и скверного писателя — Цезаря из рода Юлиев, которого должен проклясть любой философ, разумеется, если может так поступить сообразно философии своей. Это уничтоженное пожаром святилище греческого познания было почти полностью восстановлено здесь, ибо нам удалось собрать все сочинения, которые разошлись по римскому миру. Ты станешь изучать их, Моргана, и, быть может, продолжишь труды этих прославленных мужей — единственных истинных героев человеческого рода, а также и мои труды, ибо я — их единственный наследник. По убеждению моему, тебе достанется лучшая часть из того, что предназначено мною для тебя и Артура, ибо высшую славу — единственную, которую стоит ценить, — дает человеку не власть, не обладание и даже не утверждение справедливости. Ее дает лишь познание. И если имеется у Вселенной некая конечная цель, то я убежден, что таковой может быть лишь разум.
Диапозон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. Мини-роман «Архипелаг» — это каскад парадоксов. Причудливоестечение обстоятельств в один день изменяет жизнь троих героев: неприступной хозяйки аристократического колледжа, гениального, но безобразного библиотекаря и честолюбивого юнца ученика.
Изысканно-ироничная проза Мишеля Рио — блестящий образец новейшей европейской словесности. Российскому читателю хорошо известны его романы. Диапазон творчества Мишеля Рио очень широк: от детских сказок до научных эссе, но славу он приобрел именно как романист. Его книги получили пять литературных премий во Франции, изданы во многих странах. «Неверный шаг» — история со множеством неизвестных, сочетающая в себе черты классического детектива и философского романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ж.М.Г. Леклезио недавно стал обладателем Нобелевской премии по литературе, и естественно, что самые разные его книги вызывают сейчас широкий читательский интерес. Он не только романист, но и блестящий эссеист, своего рода поэт эссеистики, и эта посвященная кино книга — прекрасное тому подтверждение. Завсегдатаи киноклубов (каковых немало и по сей день) и просто киноманы с удовольствием обнаружат, что западная интеллигенция «фанатела» по поводу тех же фильмов, что показывались на «музейных» просмотрах в России.
Новеллы французского писателя Андре Пьейра де Мандьярга завораживают причудливым переплетением реальности и фантазии, сна и яви; каждый из семи рассказов сборника представляет собой великолепный образчик поэтической прозы.
Профессор орлеанского Института изобразительных искусств, директор Архива Модильяни в Париже и Ливорно, Кристиан Паризо представляет Амедео Модильяни не только великолепным скульптором, живописцем и рисовальщиком, но прежде всего — художником редкостного обаяния, каковым он остался в истории мирового искусства и в памяти благодарных потомков. В книге дана широкая панорама жизни парижской богемы, когда в ее круг входили знаменитые художники XX века — Пикассо, Брак, Сутин, Бранкузи, Шагал.
В книгу вошли три романа известного литовского писателя, ныне живущего в Израиле, написанные в середине шестидесятых годов и ставшие ярким событием литературной жизни того времени. Романы: На чем держится мир, Вечный шах, Полнолуние. Еврей у Мераса — это просто человек, чистый человек, человек, очищенный от мусора и быта, но чудовищным образом втянутый в мясорубку убийства. Создан для любви, а втянут в ненависть. Создан для счастья, а втянут в войну и гибель. Создан для света, а низринут во тьму.Лев Аннинский Там, дальше — тоже гетто.