Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - [30]

— Ваше альтер эго?

— Да. Он — сирота, как я. Мать Джима оставила его отца через несколько дней после его рождения, и он рос без отца. Его так же передали на воспитание чужим людям, и он провел свои первые семь лет в разных домах, где с ним обращались как с неудачником и часто жестоко наказывали. Мы поняли друг друга с первого взгляда. Я могу войти в комнату с незнакомыми людьми и сразу же выбрать из них воспитанников детских приютов. У них особый умоляющий взгляд.

— Он не работает и не ходит в школу?

— Джим работает курьером. Он получает двадцать восемь долларов в неделю, и вряд ли ему хватает этого на еду. Но он находит деньги, чтобы делать самые чудесные мои снимки, и всегда дарит мне копии. Я пытаюсь подсунуть ему несколько баксов время от времени, но он не берет. Я стараюсь его переубедить, но он ни разу не принял от меня ни одного пенни.

Однажды он достал мятую банкноту в один доллар и попытался заплатить за нашу поездку в такси. Я сунула деньги в нагрудный карман его рубашки и предупредила:

— Если ты снова попытаешься это сделать, Джимми, я больше никогда не позволю тебе ездить со мной! С тех пор он не предпринимал подобных попыток. У меня никогда не было никого, кто был бы мне настолько предан, как Джимми. Он выполняет свою работу в то время, когда знает, что я в городе.

— А как вы встретились?

— Он поджидал меня у выхода из Бродвейского шоу, где я была как-то вечером. Я полагаю, что он прочитал либо в колонке Эрла Уилсона, либо еще где-то, что я собираюсь туда. Он подошел ко мне и, показав пальцем на свою щеку, попросил:

— Поцелуйте меня. Вот сюда.

Я была так ошеломлена его дерзостью и остроумием, что сделала это! С тех пор он влюблен в меня.

Я покачала головой:

— Разве вас не беспокоит, что кто-то все время следует за вами?

— Только не Джимми. Он обожает меня. Как младший брат, которого у меня никогда не было. Он часто ходит с группой других поклонников, которые называют себя «Шестерка Монро». Эта компания для меня что-то вроде семьи: ждут меня после репетиций и встречают в аэропорту, когда я прилетаю из Голливуда. Я могу положиться на них, они всегда будут там, — добавила она, — это даже как-то мило. Кроме тетушки Аны, я никогда не была в ком-то так уверена.

9 марта 1959 г

После размышлений по поводу ее чувства одиночества я предложила на следующий день:

— Мэрилин, а вы не думаете, что для вас было бы полезно, с точки зрения психотерапии, написать свою автобиографию? Я считаю, что ее было бы так же интересно читать, как роман «Война и мир». Вы бы вновь пережили события своей жизни, но на этот раз разделили бы свои чувства с очень многими людьми.

Мэрилин посомневалась недолго.

— Я так не думаю, — ответила она, — в ней не было бы ничего особенного.

Я молча поморщилась.

24 марта 1959 г

Во время следующего сеанса Мэрилин вернулась к вопросу о своей вяло развивающейся карьере. После выхода на экраны фильма «Хористки» и увольнения со студии «Коламбия» она, как и тысячи актеров Голливуда, делала все от нее зависящее, чтобы найти работу. Больше всего на свете она хотела сниматься в кино, но предложения не поступали, и у нее не осталось иного выбора, кроме возвращения в модельный бизнес.

В 1949 году фотограф Том Келли предложил ей позировать обнаженной. Сначала она беспокоилась о том, что будут думать о ней люди, и отказалась, заявив, что хорошие девочки не фотографируются голыми! Но тянулись недели. Ей необходимо было выкупить свой автомобиль из залога, хотя бы для поиска работы, и Мэрилин согласилась. Под мелодию «Начинай бегуэн», звучащую из магнитофона, она сняла одежду и легла на большом куске красного бархата. Согласившись на гонорар 50 долларов за работу, она подписала договор именем «Мона Монро». Это был единственный раз в ее жизни, когда она зарабатывала деньги, фотографируясь обнаженной.

— Каково это — позировать обнаженной? — поинтересовалась я.

— Это было очень легко… и прохладно! Я просто делала то, что он мне говорил, и слушала музыку.

— Вы не против фотографироваться нагишом?

— Нисколько, — ответила она. — Я ненавижу обувь. Я ненавижу белье. Честно говоря, я ненавижу одежду и никогда бы не носила ее вообще, если бы не было нужно. Полагаю, вы можете подумать, что я протестую против двойных стандартов общества в отношении мужчин и женщин и живу по моим собственным моральным законам. Поверьте мне, я не Джоан Кроуфорд. Я не ношу бюстгальтеры и пояса. На самом деле я видела в каком-то журнале ее фотографию, где на ней надеты только пояс и блузка. А вы думали, что она смутится, если ее увидят в таком виде! Я хочу чувствовать себя свободно, как птица, парящая в небе, или дельфин, резвящийся в море. Кроме того, я горжусь моим телом. Ни одна обнаженная женщина в мире не выглядит так же, как я.

На мгновение она замолчала, погрузившись в размышления. Когда я спросила, о чем она думает, она сказала:

— Разве не об этом эти прекрасные стихи?

Я хочу быть свободной,

Я хочу быть свободной:

Ничего между Богом и мной,

И не может быть доли иной.

— Пожалуй, — ответила я.

— Я до сих пор не понимаю, почему вокруг этого столько шума, — продолжала она, — каждый человек имеет тело, и почему нам должно быть стыдно показывать его, я никогда не смогу понять. Не то чтобы меня что-то не устраивало. Я знаю, вы, фрейдисты, все помешаны на кастрации. Может быть, для вас, люди, это справедливо, но меня это никогда всерьез не беспокоило. Я слишком занята, наслаждаясь тем, что у меня есть.