Меридианы штурмана Барка - [100]

тоже есть ящики для некондиции. Хлеб, крупу и вино покупаю в магазине. Так обеспечиваю питание. Далее, договариваюсь с судовладельцами о зачистке танков и трюмов. Резиновые сапоги и спецодежду обеспечивают они. Вот такой у меня бизнес, если это можно так назвать….

   Станислав ушел, я отправился на вахту. Вахту несет матрос – вахтенный у трапа и я, вахтенный начальник, в каюте лежа на диване.

   Водка в Греции одного сорта – анисовая «Азо». Хуже пойла мне пробовать не приходилось. Даже наш самогон, по сравнению с ней – нектар. Их коньяк «Метакса» мне тоже не понравился, не сравнить с нашим армянским. А вот вина у них первоклассные, я перепробовал около десятка названий и ни одно не вызвало разочарований.

   Посетил рыбный рынок. Красота! Чего только нет, все морские обитатели в наличии. Рекомендую сходить как в музей. Неподалеку от рынка, на одном из офисов, увидел вывеску на русском языке – «Морское агентство Андромеда». Зашел внутрь, оказалось – одна из крюинговых компаний. Хозяин бывший капитан из Мариуполя, его дочка здесь же работает менеджером. Капитан где-то отсутствовал, его дочь, звали ее Маргарита, обрадовалась мне как родному. Расспрашивала про Украину, о Мариуполе…. Рабочий день у нее закончился, и я пригласил ее в кафе на кофе с мороженным.

    - Ностальгия страшная, - жаловалась мне Маргарита. – Мы здесь уже восемь лет. Хоть мы и греки, но так и не стали для них своими. Остаемся как бы людьми второго сорта. Конечно, в материальном плане мы живем на порядок лучше, но в моральном – хуже некуда. Взаимоотношения между людьми, привычки, поступки – все здесь другое. И привыкнуть к этому не просто….

   В воскресенье повстречал знакомого ростовчанина. Работает на танкере третьим помощником. Пригласил меня в гости. В каюте за рюмкой «чая», рассказал удивительную историю:

   - Шли балластом из Стамбула в Пирей. Едва вышли из Босфора в Мраморное море, капитан (он же владелец судна), распорядился организовать ремонтные работы с применением сварки. На танкерах подобные работы категорически запрещены, но капитан решил – раз танкер пуст, значит можно.

   Через тридцать минут произошел взрыв топливных газов в шестом танке. Вырвало палубный лист, взрывной волной выбросило трех человек за борт Сварщика и находившихся рядом старпома и матроса. Начался пожар, но его мы потушили быстро.

Капитан  застопорил ход и выпал в транс. Сел в углу рубки прямо на пол, обхватил голову руками и ни на что не реагировал. Я вышел на крыло мостика, начал в бинокль осматривать горизонт. Но танкер по инерции прошел около мили, и людей я не увидел.

Так простояли около часа. Наконец капитан немного пришел в себя и дал ход. Я сказал, что нельзя уходить, нужно искать людей. Капитан не реагировал, явно у него был ступор. Он задал курс рулевому и вообще ушел с мостика в каюту. Я вышел из рубки и выбросил в море два спасательных круга. Потом включил радиостанцию и на шестнадцатом канале, на русском и английском сделал следующее сообщение: « Всем судам выходящим из Босфора, быть внимательными. В море (координаты такие-то) могут быть люди».

   Мое сообщение приняли на болгарском сухогрузе, он вышел из Босфора двумя часами позже. Болгарин людей обнаружил и поднял на борт. Наши моряки явно в рубашке родились. От взрыва практически не пострадали, только что оказались за бортом. Повезло, что на море был штиль, что лето и время дневное….

   Наш старпом потом рассказывал: « Взрыв! Очнулись в воде. Смотрим, танкер остановился, поплыли к нему. Плыли около часа, и уже было недалеко, как вдруг танкер

дал ход и начал удаляться. Не передать наше состояние – гнев, отчаяние, безысходность…. Думаем – это конец. Потом увидели спасательные круги, стали за них держаться. Вскоре нас подобрали».

   Болгарин ход имел больше и нас обогнал. По счастливой случайности он тоже шел в Пирей. Короче, когда мы стали швартоваться, на причале принимала концы наша троица. Старпом зашел в рубку и врезал капитану по морде. Тот принял это как должное. Потом капитан собрал экипаж, просил никому не рассказывать. Выдал всем премию в размере месячного оклада и разрешил приводить в каюту проституток.

   Через пару дней, в центре Афин, остановился у газетного киоска. Он был весь стеклянный, и весь товар развешан за стеклами – не киоск, а сплошная витрина. Газеты и журналы, в основном, были греческие и только несколько на английском языке. Понравилось, что все газеты были цветными. Не так как у нас – в большинстве черно-белые. Обошел киоск с другой стороны, к своему удивлению, обнаружил две газеты на русском языке. Одна называлась «Омония», вторая – «Русский маяк». Обе издавались в одной редакции. Имя редактора газет – Валерий Минаев, показалось мне знакомым. Было у меня шапочное знакомство в Риге с редактором газеты «Социалистическая Латвия» с такой же фамилией. Тогда он напечатал в своей газете мою статью о Маринеско.

   Редакция газеты размещалась на одноименной площади, это было рядом. Кстати, в ста метрах от конечной остановки, куда приходит автобус из Мариуполя. Я вошел в кабинет редактора, это был он – бывший рижанин. Минаев меня узнал, принялся жаловаться,