Мерецков. Мерцающий луч славы - [180]

Генерал пояснил: после захвата города Ворошилова главные силы должны были нанести первый удар по Владивостоку, оккупировать этот город и выйти на побережье Приморского края.

Наиболее откровенно вёл себя генерал Мацумура Томакацу, заместитель начальника штаба Квантунской армии. Бывалый вояка прослужил в армии четверть века. По его словам, командование Квантунской армии знало об увеличении с марта 1945 года количества войск Красной Армии на границе с Маньчжурией, но сроки вступления СССР в войну против Японии были ему неизвестны, хотя разведчики и пытались это выяснить. Начало боевых действий Красной Армии 9 августа оказалось для них неожиданностью. Утром в этот день в штаб Квантунской армии поступил приказ императора, потребовавшего от руководства армии «вести упорную оборону в районах, занимаемых японскими войсками, и готовить военные операции большого масштаба». Второй приказ императора был получен генералом Ямадой 10 августа, когда войска Красной Армии уже активно вели наступательные бои. На этот раз император давал указания руководству армии «действовать согласно предварительному плану общих операций в случае войны с Советским Союзом».

— Какова была суть предварительного плана? — уточнил Мерецков.

— Этот план был разработан ставкой весной сорок пятого года, — изрёк генерал Мацумура Томакацу. — В нём предусматривалось упорное сопротивление японских частей Красной Армии в приграничных районах.

На другой день главком маршал Василевский предложил Мерецкову съездить в город Чанчунь в штаб Забайкальского фронта. Прежде чем отправиться туда, Кирилл Афанасьевич наметил план рекогносцировки освобождённых районов Маньчжурии и Кореи. Дальнейшие расчёты были связаны с тем, что наша армия на какое-то время оставалась на освобождённой территории. Кирилл Афанасьевич к вечеру вернулся в свой штаб.

Итак, Япония капитулировала. 2 сентября 1945 года на линкоре «Миссури» в Токийском заливе японское правительство подписало акт о безоговорочной капитуляции. От Советского Союза акт подписал наш представитель при союзных войсках на Дальнем Востоке генерал-лейтенант К. Деревянко, от США — адмирал Г. Нимиц, от Великобритании — адмирал Б. Фрейзер.

— Ужасная несправедливость, — выругался генерал Крутиков, когда услышал по радио сообщение о капитуляции Японии.

— Ты о чём, Алексей Николаевич? — оторвался от бумаг Мерецков.

— Кто разгромил Квантунскую армию? Не адмиралы Нимиц и Фрейзер, а Красная Армия! Американцы и англичане воевали против Японии, но успеха не добились. А теперь они ставят свои подписи под актом о капитуляции. Что, разве я не прав?

— Мы же союзники по войне, Алексей Николаевич, — возразил Мерецков. — Кто сделал больше, кто меньше, в этом ли суть дела?

— Ясно, что суть дела в разгроме Квантунской армии, и всё же Красная Армия её разгромила, а не англо-американцы!..

Кирилл Афанасьевич допоздна засиделся в штабе. В кабинет к нему вошёл майор Мерецков. Отдохнувший, чисто выбритый, с чемоданом в руке, он весело бросил:

— В дорогу я уже собрался, батя! Билет на руках…

— Я провожу тебя к поезду. — Мерецков встал. — Сейчас попьёшь у меня чайку, и поедем на вокзал…

В штаб он прибыл рано, но генерал Крутиков уже колдовал над картой. Перехватив взгляд комфронтом, он улыбнулся.

— Гадаю, как нам лучше дислоцировать войска, когда будет организован Приморский военный округ, — сказал генерал.

В это время позвонил начальник Генштаба генерал армии Антонов.

— Привет, Кирилл Афанасьевич! — послышался в трубке его громкий голос. — Чем занимаетесь?

— Проблемой японских военнопленных, Алексей Иннокентьевич! — ответил Мерецков. — Знаешь, сколько их у меня? Триста тысяч солдат и офицеров, в том числе семьдесят генералов! И всех надо кормить, поить и лечить. А что у вас для меня?

— Вы награждены орденом Победы! Товарищ Сталин поручил мне сообщить вам эту приятную новость. Поздравляю вас от души, Кирилл Афанасьевич! — Мерецков хотел было поблагодарить Антонова, но тот продолжал: — И ещё, товарищ маршал, вам нужно прибыть в Москву.

Эта поездка была для Кирилла Афанасьевича, пожалуй, самой удачной из тех, когда его принимал Верховный Главнокомандующий. Сталин нередко говорил с ним сухо, категорично, хотя и вынужден был считаться с его мнением, если речь шла о действиях войск фронта, которым на момент встречи командовал Мерецков. В этот раз Сталин нарисовал ему более широкую картину дальнейшей судьбы всех трёх фронтов на Дальнем Востоке: они буду преобразованы в военные округа и возглавят их опытные военачальники.

— Ваш фронт, Кирилл Афанасьевич, станет Приморским военным округом, — подчеркнул вождь. — И вы возглавите его. Не возражаете?

— Нет. Я, Иосиф Виссарионович, привык служить там, куда вы считаете нужным меня направить.

Мерецков, произнося эти слова, подтянулся, словно отдавал рапорт. Сталин скользнул по нему пытливым взглядом, чему-то усмехнулся.

— Но мы вас там долго держать не будем, — вновь заговорил он. — Наведите в округе порядок, укрепите войска, и мы вернём вас в Москву, дадим хорошую и ответственную должность. Опять же, товарищ Мерецков, мы с вами не можем жить сегодняшним днём, надо хотя бы краем глаза поглядеть в будущее. А оно таково, что на Дальнем Востоке, хотя мы и повергли Японию, нам нужно держать порох сухим. В этом районе заинтересованы американцы и англичане, и мы должны быть ко всему готовы. Кстати, — продолжал вождь, — вы были в Пхеньяне на митинге освобождения Кореи Красной Армией от японских колонизаторов?