Мерецков. Мерцающий луч славы - [181]

— Был, товарищ Сталин, — сказал Кирилл Афанасьевич. — На нём присутствовало корейское руководство во главе с Ким Ир Сеном. Он высоко оценил роль Советского Союза в освобождении Кореи и заявил, что корейский народ в столетиях сохранит любовь и дружбу к Советскому Союзу. Он провозгласил здравицу в вашу честь, Иосиф Виссарионович.

— А что ему оставалось делать? — усмехнулся вождь. — Это мы привели его к власти и всячески будем помогать Китаю и Корее, чтобы они строили у себя социализм. Что ещё интересного можете мне сообщить?

— Знаете, кого я встретил в Порт-Артуре? — вдруг спросил Мерецков. — Адъютанта героя Русско-японской войны генерала Кондратенко — поручика Алексеева. Мне и члену Военного совета генералу Штыкову он поведал о последних днях жизни генерала, которого японцы за его стойкость и презрение к ним, агрессорам, назвали «уссурийским тигром с лицом красного злодея». В бою с японцами Кондратенко был смертельно ранен. Мы побывали на месте его гибели, возложили цветы…

— Правильно сделали, что почтили память русского генерала, — грустно сказал Сталин. — Россия для него была такой же дорогой, как и для нас с вами. Подобных людей мы не вправе забывать, даже если их могилы находятся на чужой земле.

Прошли ещё сутки. А на третий день Мерецков вылетел на Дальний Восток. На его груди сиял орден Победы. День был солнечный, ясный. Под крылом самолёта проплывали города и села. Великая матушка Россия! Это была и его земля, за которую он, полководец Божьей волей, пролил свою кровь в сражениях с врагами.

Тут автор сделает небольшое отступление. Суть дела вот в чём. Работая над этой книгой, я встречался с читателями и ещё раз убедился в том, как велика тяга нынешних стражей Отечества к героическому прошлому. Командиры и солдаты Российской армии хотят больше знать о деяниях наших полководцев на фронтах Великой Отечественной войны, изучают их боевой опыт проведения той или иной победной операции. И у каждого есть свой герой: маршал Жуков, Конев или Василевский. У полковника Рябчикова Вячеслава Михайловича, которого автор узнал ближе в необычных условиях, тоже есть свой, как он выразился, «кумир-маршал» — Мерецков.

Случилось так, что автор неожиданно занемог и его положили в военный госпиталь. Врач осмотрел больного и, озабоченно нахмурившись, изрёк:

— Будем оперировать!

В душе полыхнуло отчаяние, но тут же погасло, едва я увидел в глазах врача искры теплоты. И всё же у меня вырвалось:

— А если вдруг… — но полковник медслужбы прервал:

— Ничего «вдруг», товарищ писатель! — В его глазах мелькнула хитринка. — Обойдёмся без полосной операции, уберём вашу «болячку» другим способом… — Рябчиков сел за стол, пригласил сесть и меня. — Кстати, Александр Михайлович, днями прочёл ваш роман о маршале Василевском. Мне он понравился. Над чем сейчас работаете?

— Пишу новый роман о маршале Мерецкове. Вот только боюсь, как бы операция не помешала закончить его.

Рябчиков скользнул пытливым взглядом по моему лицу.

— Каждая операция протекает по-своему. У нас, в урологическом отделении, собрались опытные врачи. — Он вскинул брови. — Значит, пишете о Кирилле Афанасьевиче? Признаюсь, он — мой кумир. О нём я узнал немало интересного от своего отца, ветеранов, читал мемуары Мерецкова, другую литературу о войне. Что меня особенно взволновало, так это то, что генерала армии Мерецкова арестовали на второй день после начала войны! Тогда он по заданию самого Сталина находился в Ленинграде, готовил войска для отпора врагу. А Берия и его подручные состряпали на него «дело». Но Кирилл Афанасьевич, Герой войны в мятежной Испании, сумел доказать свою невиновность. Вы об этом пишете?

— Пишу, Вячеслав Михайлович. О своём аресте бериевцами Мерецков поведал мне ещё в 1965 году, когда я брал у него интервью о боевых действиях моряков Северного флота в содружестве с пехотой в боях на Карельском фронте.

— Мерецков был умён и до отчаянности храбр на фронтах, — задумчиво вновь заговорил полковник Рябчиков. — Не зря же он был удостоен ордена Победы. Меня тронуло то, что на фронте сражалась с врагом вся семья Мерецковых — Кирилл Афанасьевич, его супруга Евдокия Петровна и сын Владимир, ныне генерал-полковник в отставке. В сорок третьем сын был лейтенантом и совершил подвиг.

— Вы имеете в виду эпизод, когда в районе станции Мга он спас маршала Ворошилова? Да, ситуация тогда сложилась тяжёлая. Десант фашистских автоматчиков окружил КП дивизии, где вместе с Мерецковым находился представитель Ставки Ворошилов. Кирилл Афанасьевич позвонил тогда в седьмую танковую бригаду и попросил помощи. И первым бросился в атаку на своём танке Владимир Мерецков, он, по сути, обоим полководцам спас жизнь. Что и говорить, сын пошёл в отца.

— Мне посчастливилось видеть маршала Мерецкова на трибуне Мавзолея во время военного парада на Красной площади. Кстати, — поспешил добавить полковник, — у нас вся семья из военных. Дед служил на армянско-турецкой границе, отец — бывший артиллерист, я — полковник, а мой сын Максим сейчас уже старший лейтенант. — Рябчиков улыбнулся. — Мы с вами ещё поговорим о Кирилле Афанасьевиче. А теперь речь пойдёт о подготовке вас к операции…