Меняющие Суть - [6]

— Я убила твоего отца не ради власти в стае. Если ты об этом сейчас говоришь… — Занила не знала, зачем она добавила последнюю фразу. Впрочем, ее она договорить не смогла: голос сорвался, потому что она увидела глаза Ледя. В их непроглядно-темной глубине что-то изменилось, мгновенно и неуловимо, словно вьюга жалящих ледяных осколков, только что бушевавшая в них, в одну секунду замерла. А потом эти осколки соединились между собой, плавясь и застывая в сплошную корку льда. Непробиваемую… За которую уже не проникнуть. Не ей…

Ледь молча смотрел на нее, ожидая продолжения. Он знал, что оно непременно последует. Раз уж она сегодня вдруг заговорила об этом. А Занила вновь подавила желание шагнуть прочь, увеличивая разделяющее их расстояние. Нет, она по-прежнему не боялась. Это было больше страха, сильнее отчаяния, невыносимее боли…

— Это была месть, — проговорила она. — Всего лишь самая обыкновенная месть! — на этот раз голос не сорвался, не давая ей даже минуты благословенного промедления, а значит, нужно было продолжать. — Твой отец убил всех моих родных. Он объявил охоту в моей деревне, на самом севере Махейна, на границе с Диким Лесом. Там не выжил никто. Только одна маленькая девочка по имени Занила. Она не смогла перешагнуть Черту вслед за своими родителями и сестрами, она осталась, чтобы отомстить за них. И однажды, восемь лет спустя, она смогла это сделать. Вот только к тому дню ничего от маленькой девочки Занилы в ней уже не осталось… — короткие отрывистые фразы, словно так легче сдержать эмоции, готовые захлестнуть с головой. Если вспомнить, она ведь уже рассказывала Ледю это однажды. Почти то же самое и почти теми же словами, не раскрыв лишь детали. Но как же много может значить такое маленькое и незначительное «почти»…

— Ты раньше не говорила, что это сделал мой отец?! — голос Ледя опасно звенел, и не понять, чего в нем было больше: недоумения или ярости. И если ярости, то из-за чего?.. А Занила невольно отметила, что он помнит их разговор, который был почти год назад, тот самый, когда она в первый раз рассказывала ему свою историю. Ледь вдруг то ли усмехнулся, то ли совсем по-звериному оскалился. — Значит, была охота? — проговорил он, немного растягивая слова, словно стремясь распробовать их на вкус. И Занила, кажется, даже знала, что именно он ощущает, произнося это слово, сладко-соленый, обжигающий и пряный вкус крови только что убитой его клыками жертвы. И ярость в его голосе звучала все более отчетливо. — Значит, добыча посмела возненавидеть охотника? И решить отомстить ему? — он внимательно вглядывался в лицо Занилы, словно в одно мгновение перестав узнавать до последней линии знакомые черты. — Не поэтому ли ты так старалась никого не оставить в живых в той деревне на севере Равенна? [Равен — одно из Вольных княжеств, столица — Кетрось. ] Просто побоялась, что однажды кто-нибудь посягнет и на твою власть, Кай'я Лэ? — и ее титул, произнесенный таким тоном, прозвучал самой жестокой из издевок.

— Ледь, я… — она не знала, что собирается сказать. Заготовленные заранее слова кончились, и никакие другие больше не приходили в голову. Что бы она ни сказала сейчас — все будет бессмыслицей! Да Ледь и не позволил ей. Он отвернулся, всем своим видом демонстрируя, что не собирается больше слушать того, что она еще может и хочет ему сказать. Он отдернул шелковый полог, у которого они все это время так и стояли, и вышел из шатра, не обернувшись на Занилу. Плотная темно-зеленая ткань, выпустив его, с едва различимым шуршанием опустилась на свое место. А на Кай'я Лэ волной накатило острое, почти нестерпимое сожаление об отсутствии тяжелой двери, которой можно было бы хлопнуть!

Только теперь она позволила себе опустить голову. Если бы можно было не видеть ничего, кроме пестрых узоров пушистого ковра под ногами…

Новая волна шороха от в очередной раз отодвигаемой шелковой ткани заставила Занилу очнуться. Она вскинула глаза на вошедшего, уже зная, что это не Ледь. На пороге, глядя на нее, неподвижно замер Зуру. Он после того, как Занила выставила его из шатра, скорее всего, так и стоял где-то неподалеку, ожидая, когда Хозяева стаи закончат свой разговор. Кай'я Лэ не смогла сдержать усмешки, подумав, что после такого его завершения старый оборотень, очевидно просто не решился приблизиться к своему Хозяину, а тем более еще задавать ему какие-то вопросы, предпочтя поговорить с ней. Интересно, с каких это пор она стала казаться ему меньшим из зол?..

— Кай'я Лэ, — обратился к ней командир гвардейцев, на этот раз не став тратить время на поклоны и приветствия, — Кай'е Лэ Златополк вернется?..

Занила почувствовала, как от одного этого корявого вопроса — оттого, что старый оборотень не решался назвать вещи своими именами, ярость, темная, густая и плотная захлестывает ее, волной поднимаясь откуда-то с самого дна ее души, готовая в одно мгновение затопить разум, смывая все мысли.

— Да, он будет драться! — она почти закричала, и голос мгновенно сорвался на низкий рык. — Теперь будет! Ты ведь именно этого и хотел?! — Занила судорожно стиснула кулаки, впиваясь ногтями в ладони, но вряд ли замечая боль. Зуру шагнул прочь из шатра сам, не дожидаясь ее приказаний. — Мы ведь этого и добивались?.. — прошептала Занила, уже не заботясь, слышит ли ее хоть кто-нибудь, медленно опускаясь на пол, прямо на пушистый ройшский ковер. Она могла бы сказать себе, как делала это много раз раньше: выбора не было — лишь один путь. Вот только почему-то сейчас в это не верилось, и уж точно от этого не становилось легче.