Мент, меч и муж - [24]
Ящер кивнул мне на дверь. Ну, конечно, сам открывать не собирается. Что логично: стукнуть по голове сзади в случае чего намного легче, чем спереди. Впрочем, бежать я и не думала. Только не здесь. Кехчи в этом гадюшнике то ли свой, то ли успешно притворяется, а на одинокую женщину охочие всегда найдутся. От одного, допустим, отобьюсь. Ну, от парочки. А дальше?
Прохладное дерево под руками. Темнота за входом. И наверняка за дверью кто-нибудь следит: незваный гость не сможет сразу разглядеть, кто сидит в здании. Фора в пару секунд, но их слишком часто оказывается достаточно.
В нос бьёт запах дрянной еды. Таверна, конечно же. Кехчи несильно подталкивает в спину. Глаза привыкают к полумраку: ага, вот тут лестница на второй этаж. Сюда, значит.
— Впьрь'од…
Хорошо, уже иду. Ступени не скрипят, хорошие такие ступени, надёжные. Косой взгляд налево, на общий зал: ни одна зараза не смотрит в нашу сторону. Очень старательно отводят глаза и что-нибудь жуют. Плохо. В голову лезут всякие глупости типа "никто не узнает, где могилка моя". Гоню их прочь.
На втором этаже узкий прямой коридор и ряды дверей. Похоже, "Медведь и какой-то птеродактиль" — это постоялый двор для избранных.
— Сьюд'а…
Комната производит неожиданно хорошее впечатление. Чистая, хотя и темноватая. Большая. Пять узких застеленных кроватей, у окна валяется тюфяк, у двери друг на друга сгружены три соломенных матраса. Бойница очень узкая, вдобавок, затянута мутной плёнкой — не вылезу. Да, и не собиралась, но всё равно грустно. Люблю иметь в запасе отходные пути.
— Н'адо жд'ать. Йессть будьешшь?
А почему бы и не отобедать на халяву?
— Буду.
Кехчи выглянул в коридор, что-то крикнул. Через несколько минут появился угрюмый мужик с подносом. Вполне пристойная похлёбка, пара ломтей хлеба, чесночина, дрянное пиво…
Пиво я отставила, остальное умяла за милую душу. Ящер всё это время молча меня разглядывал. Его мимика оставалась тайной за семью печатями, ну не разбираюсь я в рептилиях. Что-то он для себя решал. Вертел Айсуо так и эдак (я дёрнулась, когда младенца перевернули головой вниз), шипел и щёлкал. Когда с едой было покончено, снова позвал подавальщика и поднос убрали. Дальше сидели молча. Я расслабилась, даже задремала. Всё равно не убегу, когда ещё высплюсь — неизвестно, так хоть отдохну немного.
Скрип двери заставил вскинуться. Предупреждающее шипение слева — да успокойся же, ящер, никто не собирается бросаться твоему хозяину на горло! Нарочито медленно и спокойно я уселась обратно на кровать, потёрла ладонями глаза. Украдкой зевнула. И пригляделась к вошедшему.
Передо мной стоял тот самый человек, который предъявлял права на загнанного в угол ящера. Ну, не то чтобы я кого-то другого ожидала… Теперь его можно было разглядеть поподробнее. Рост — около ста восьмидесяти сантиметров, плечи широкие, волосы густые, прямые, ниже плеч, пробор посередине, цвет волос — тёмный, с проседью, цвет глаз в полумраке комнаты не разобрать, но, вроде, карие. Лицо овальное, нос прямой, с едва заметной горбинкой… Таблица словесного портрета потихоньку заполнялась в голове. Лоб прямой высокий, брови дугообразные, мент ты, Яна, и ментом помрёшь, рот средний, уголки губ опущены… Когда-то я искренне удивлялась: как можно красивого мужчину описывать сугубо протокольными терминами? Давно удивлялась, ещё в школе. Вот так и можно, запросто. "Красивый" — это термин субъективный, каждый создаёт собственный идеал, в Индии, вон, вообще толстые мужики ценятся. Телосложение, кстати, крепкое, атлетический тип…
На описании одежды я споткнулась. Ну, штаны, больше похожие на колготки, если честно. Тут большая часть мужиков в подобном ходит, так что мой новый знакомец только следует местной моде. Сапоги. Поднимаем взгляд выше — видим интересную вещь: стёганый серый вроде бы жилет, но с длинными рукавами и кожаными накладками на плечах. Из-под него высовывается ворот серой же рубашки, а поверх — чёрная накидка до колен с разрезами по бокам. Наверняка для всего этого то ли великолепия, то ли безобразия существуют специальные термины, однако я их не знаю. Ну вот не изучали мы в Институте внутренних дел средневековую одежду! Эх, и почему я на историка не пошла?
Потому что в университете у отца связей не было, а в ментуре — были. И вообще, какая сейчас разница? Важно совсем другое: глаза у вошедшего холодные и оценивающие. А движения — плавные и очень-очень уверенные. Осторожнее, Яночка, перед тобой опасный тип. Судя по спокойному поведению там, в переулке — не истерик. С одной стороны это здорово, с другой — как знать…
— Как тебя зовут?
Угу, не истерик точно. Голос тихий, но властный, приказывать явно умеет и привык. Ну, учитывая двух кехчи, удивляться нечему. А ответить лучше быстро.
— Яна Герасимова. Герасимова — это… родовое имя.
— Идём со мной.
Встаю. Идём. Айсуо остаётся у кехчи — плохо. Спускаемся на первый этаж, потом ещё ниже — то ли погреб с кучей мелких кладовочек, то ли подземные апартаменты. Холодно, я невольно ёжусь. В тот же миг накидка похитителя оказывается на моих плечах.
— Спасибо.
Ответа нет. Заходим в одну из дверей. Там, на земляном полу, валяется уже знакомый мне труп. Широкоплечий красавчик хмурится, жестом велит подойти поближе к телу.
Кровь и магия приковали их друг к другу. Брат и сестра, охотник и жертва. Любовь для них запретна, но разомкнуть цепь привязанности невозможно. Есть ли выход, кроме взаимного разрушения? В сожженной столице продолжаются игры вокруг престола. Маги, принцы, министры, солдаты, боги, пленницы и королевы — игроки, фигуры или разменные пешки? За их спинами маячит тень заокеанского магического ордена… И его Великого Магистра — могущественной ведьмы, в чьих руках кукловоды становятся марионетками… Два мира, две мощи сошлись в битве: Орден Игроков против Кукловода Судьбы.
Виолетта Барская жила обычной жизнью: любимый муж, двое маленьких детей. Не было никаких приключений, а только любовь и гармония в семье. Один день изменил всю ее жизнь: авария, смерь мужа и маленьких детей. Она осталась чудом жива, потому, что она не человек — она дампир да еще и королевской крови. Теперь ее мир полон вампиров и конечно же любви.
С самого начала люди провозглашали магию к высшим знаниям; иметь могущество над силами природы с помощью магической энергии. Однако человек совершил самую ужасную и отвратительную ошибку, неся за собой хаос и разрушение. Эта ошибка влачит корни из кровавых жертв — и ничто не сравниться с таким могуществом. Некоторые люди провозглашают ошибку даром; полны ненависти и отверженности, начали экспериментировать с магией, желая воссоздать прототип Ужасной Ошибки, — тёмной магии, скрещивая внутреннюю энергию с кровью, дабы получить оправданный Дар человечества. Ошибка не должна повториться, даже упоминаться.
А ты готов потерять все, чтобы найти себя? Мы выиграли, чтобы проиграть… Три года голода… В целом даже сносно. Мы с некромантами исследуем чудовищ. Даже смогли упокоить, найдя среди них по ДНК принадлежность к тому или иному роду. Ко всему можно привыкнуть… Только… Нельзя делать вид, что ты человек, если ты больше не он. Вокруг меня не безобидные зверюшки. Пора взглянуть страхам в глаза. Ведь создания больше не могут ждать. Крейны ведут расследование.
«Леший» неизвестного писателя Серебряного века Сергея Рессера — символистская проза, повествующая о любовных страстях лешего и тягостном бунте лесного существа против собственной природы.
Давным-давно, далеко на востоке от Драгаэрской Империи, правили в Фенарио четыре брата: король Ласло, человек добрый, но несколько сумасшедший; принц Андор, человек умный, но несколько нерешительный; принц Вильмош, человек сильный, но несколько глуповатый; и принц Миклош, младший, несколько… нет, весьма упрямый. Когда-то жили-были четыре брата - а еще богиня, чародей, загадочный говорящий жеребец, очень голодный дракон - и ветхий, практически разрушенный дворец, над которым кружили голодные джареги.