Менделеев-рок - [8]

Мне нравится общаться с людьми, но легко представить, что произойдет, если, например, я скажу кому-нибудь из знакомых ребят: «Знаешь, мне кажется, я не совсем мужчина…» Конечно, он решит: это намек на то, что я – педераст, и перестанет со мной здороваться. А я всего-то имел в виду, что в моем «я» мужское начало уживается с женским. Это означает не то, что я гей, а то, что в моем характере немало женских черт, я немного по-другому воспринимаю мир… Сложновато для всех, кого знаю, даже для Кристины. Особенно для Кристины.

В разговорах мне часто приходится кривить душой. Если меня спрашивают: «Когда ты знакомишься с девчонкой, на что ты обращаешь внимание в первую очередь?» – разве я могу ответить: «На запах»? Приходится говорить что-нибудь более понятное, скажем: «На фигуру», а собеседник радостно кивает, будто ничего другого и не ожидал услышать.

Как мне удавалось сохранять отношения с Кристиной в течение полутора лет? Легко: я знал, что она хочет от меня услышать, и говорил это. Знал, что должен делать, чтобы не терять ее расположение, и делал. Извинялся, хотя не был виноват. Прощал ей то, за что другой бы прогнал с глаз долой. В результате она искренне верила, что друг без друга нам уже не прожить. Даже на открытке в честь годовщины написала: «Если раньше мы с тобой могли расстаться, то теперь не расстанемся никогда».

Зачем я все это делал? Спросите чего полегче. Не из-за любви – Кристину я давно уже не любил, а терпел. И уж точно не из-за постели. Кристина была старательным, но скучным партнером. За полтора года она так и не поняла, что секс – это игра, в которой каждый раз можно придумывать новые правила, а вовсе не механический процесс доставления удовольствия друг другу. Поэтому я охотно изменял Кристине при любом удобном случае, когда таковой выпадал, – а это происходило нечасто, учитывая, что Кристинка постоянно была рядом со мной, – но не решался ее бросить ради кого-то другого. Было бы ради кого!

…Дома я отоспался как следует, что было нелегко. Два раза я просыпался от воплей пьяного папаши:

– Да что же это такое?.. Ззззвери вы, а не люди! Совести у вас нет! Ведь как же это получается?..

Мой отец – тихо спившийся интеллигент, добродушный на вид, седой и кудрявый как барашек. Имея два высших образования, работает на стадионе ночным сторожем, точнее, ночным алкоголиком, и так обожает свою работу, что постоянно берет ее на дом. Папаня вполне безобиден, когда пьян: ничего не ломает, на людей не бросается, вещи из дома не пропивает… Словом, хлопот не доставит, если вы глухой: стоит ему поддать хоть немного, как он начинает плакать и стенать на всю квартиру. Длится это до тех пор, покуда старик не устанет и не отключится.

Поводы для стонов и горестных воплей самые разные: воспоминания об умерших друзьях и родственниках, неудавшаяся жизнь, разрыв с супругой. Мама долго ухаживала за этим беспомощным барашком, однако потом ей это надоело, и она укатила к родственникам в Нижний Тагил. От мамы часто приходят письма и денежные переводы, а я раз в месяц езжу к ней в гости; на более частые встречи не хватает средств. Как только мама уехала, квартира пришла в упадок. Папаша-тряпка начал таскать домой собутыльников, которые от всей души попользовались его добротой: много чего сломали и растащили.

Часов в шесть вечера обессиленно хлюпающий папаша постучал в дверь моей комнаты. (Мне потребовалось несколько лет, чтобы отучить родителя от обыкновения вламываться без стука в апартаменты вашего слуги покорного, причем для этого пришлось врезать в дверь комнаты замок.)

– Рома, к тебе.

– Открыто, – ответствовал я.

Я без штанов сидел на кровати в позе лотоса с неподключенной электрогитарой в руках.

Вошла Кристина.

Мое сокровище под названием Кристина относится к той категории девушек, которую я люблю больше всего. Увидев ее впервые, кто-то скажет: «Страшненькая!», а потом, когда приглядится: «Да нет же, очень даже ничего!» Фишка в том, что эти две фразы могут быть произнесены и в обратной последовательности. Друзья (Аня, например) считают, что я болезненно воспринимаю отказы со стороны девушек, поэтому и выбираю таких, кого не назовешь эталоном красоты, – чтоб было наверняка. Вранье! Мне просто нравится, когда во внешности девушки есть изюминка, что-то такое, чего нет больше ни у кого. У Кристины это узенькие поросячьи глазки, придающие лицу туповато-сонное выражение, не меняющееся, даже когда она кричит на меня.

Кристинка зачем-то опять перекрасила волосы: на сей раз в пламенно-рыжий цвет.

– Привет, радость моя, – кивнул я. – Тебе очень идет.

Кристина молча смотрела на меня, сложив руки на животе, потом раздраженно спросила:

– И что это такое? У тебя что, сегодня выходной?

– Температура была, – нагло соврал я.

– А позвонить мне не мог с утра?

– Я спал весь день. – Тут обманывать не пришлось. – Сейчас мне уже лучше.

– А это зачем? – Кристина неодобрительно посмотрела на гитару.

Это отдельная история – как Кристина ненавидит все, что связано с «Аденомой». Мой роман с Кристинкой начался месяцев через шесть после окончательного распада группы. Тогда я еще надеялся сколотить новый коллектив, но Кристина все расставила по местам: высмеивала меня каждый раз, как я об этом при ней заговаривал. Я пытался рассказывать ей об «Аденоме» – ведь что ни говори, у нас неплохо все получалось! – но она тут же меня обрывала: «Мне обязательно это слушать?»