Мендель - [78]

Нужна была трибуна, чтобы с нее можно было возвещать о себе миру, ибо нет исследователя — даже среди заведомо бездарных, — который считал бы итоги трудов своих недостаточными для всеобщего внимания.

Поэтому можно усмотреть связь между публичной лекцией о задачах благонамеренной науки, прочитанной для широкой аудитории, и состоявшимся, хотя и спустя изрядное время, преобразованием одной из секций давно уже существовавшего Моравского земледельческого общества в самостоятельный Ферейн естествоиспытателей в Брюнне, которому власти даже дозволили издавать ежегодно сборник трудов.

Именно профессор Александр Завадский считался основателем ферейна. Сразу при основании он был избран его вице-президентом. А президентом избрали графа фон Митровского. Он, правда, и на заседаниях-то бывал только по особым случаям. Но если бы в президенты избрали не чиновную титулованную особу, а какого-нибудь ученого, это ведь не придало бы научному обществу солидности.

Примечательно, что ферейн был создан именно в 1862 году — в том году в Лондоне открылась Всемирная промышленная выставка, и габсбургское правительство крайне заботилось о том, чтобы Австрийская империя выглядела на ней процветающей и просвещенной.

К всемирной выставке готовились многие месяцы. Все отобранное для экспозиции свезли сначала в Вену на выставку имперскую. Брюннское просвещение было представлено в Вене, а затем и в Лондоне наглядными пособиями — проекционными моделями по начертательной геометрии и кристаллографическими таблицами, изготовленными учителями и учениками Оберреальшуле. В 30-х годах Освальд Рихтер упорно пытался найти доказательства участия Менделя именно в изготовлении экспонатов, но, увы, не нашел их. Независимо от этого Мендель, как уже упоминалось, совершил туристскую поездку в Париж и в Лондон и не преминул сфотографироваться в Париже у подъезда отеля в большой группе брюннских экскур сайтов.

Надо заметить, что на этой фотографии облик патера Грегора совершенно не соответствует его сану — он в цивильном костюме, и не в том полуцивильном черном мундире Службы Спасения, который обычно носил, а в светлом летнем сюртуке и при галстуке-«бабочке». И на щеках у него маленькие бакенбарды. И все это прямое нарушение орденского устава и тяжкий грех. Только иезуитам, да и то лишь по специальным разрешениям старших в ордене устав в особых случаях дозволял носить мирское платье. А он был августинцем, а не иезуитом. В его ордене этого совсем не разрешалось.

Но в 1862 году экспериментальная часть главной его работы была в основном закончена, и он сформулировал уже для себя основную часть своей концепции. Он уже понимал, к чему пришел. Уже ощутил собственную ценность и истинное свое место в жизни. И потому хоть какое-то время, хоть две этих недели путешествия ему надо было дать себе ощущение свободы во всем. Даже в одежде.

Интересно, молился ли он там, в парижском «Гранд-отеле», соблюдая каноны изустных и мысленных молебствий, которые усвоил в год новициата?

Позднее нам придется еще раз вернуться к этому путешествию.

…Итак, наука и просвещение «долженствуют» демонстрировать процветание империи. И поэтому одна из брюннских газет, «Нейхкайтен» («Новости»), принимается регулярно публиковать отчеты о заседаниях Ферейна естествоиспытателей. Верстка тогдашних австрийских газет незатейлива. На страницах не видно широковещательных шапок. Заголовки набирались почти таким же шрифтом, как и текст статей и корреспонденций — чуть крупнее, чуть пожирнее. В этом тоже есть свой смысл: если вас интересует в прессе только что-то определенное, вам все равно приходится просмотреть столбец за столбцом всю газету, и хотите этого или нет, но узнаете все, что газета вам приготовила: и о дебатах в ландтаге, и о делах ужасного Гарибальди — этого вожака итальянцев, осмелившегося восстать против имперской власти, и о том, какие коммерсанты приехали в Брюнн и где остановились, и о том, кого принял кайзер, — обо всем!

В Брюнне выходили три немецкие газеты: совсем официальная «Брюннер цайтунг», несколько менее официальный «Ежедневный Моравско-Силезский курьер» и вот эти самые «Новости» — «Нейхкайтен». Комплекты двух первых были проработаны еще Ильтисом, и каждая строка, имевшая отношение к Менделю, была взята на специальный учет. Однако в тех газетах никаких упоминаний о его труде не было… А вот за комплект «Нейхкайтен» 1865 года биографы Менделя догадались взяться совсем недавно, и неожиданно в ее номерах были обнаружены драгоценные сообщения, которые позволили нам увидеть сейчас, век спустя, как были восприняты два последовавших одно за другим весьма важных события в тогдашней научной жизни моравской столицы.

Кто были авторы корреспонденции в «Нейхкайтен», к сожалению, неизвестно, ибо газетные заметки и статьи тогда подписывать принято не было.

Итак, «Нейхкайтен» от 15 января 1865 года.

«Деятельность Ферейна естествоиспытателей.

Брюнн, 12 января. На вчерашнем заседании Ферейна, проходившем под председательством графа фон Митровского, после обычного сообщения секретаря д-ра Калмуса о весьма многочисленных печатных трудах и натуральных препаратах, полученных обществом в дар, профессор Маковский начал читать изложенный в ясной и последовательной манере доклад о теории Чарлза Дарвина касательно развития органической жизни.