Мемуары торрека - [26]

— Ты медик?

— Нет, но в медицине разбираюсь побольше вашего. Есть опыт, без меня вам не обойтись.

— Хм…

— Да что тут думать, парень? Освободи меня, сними наручники и я спасу жизнь твоего капитана. Поторопись, кровотечение слишком серьёзное.

Я бросал беспокойные взгляды то на скованные руки Бориса, то на бесчувственное тело капитана, не решаясь отпустить пленника. С одной стороны он говорил всё по делу. Задумай Борис побег, скорее всего уже был где-нибудь далеко. Возможностей для этого было масса, а в нашем положении капитан бы вряд ли решился организовывать погоню. Да и зачем? Чужой лес, чужой мир…

Но вот с другой стороны — это ведь был Борис…

— Ну же! — повысил голос наёмник и потряс цепью.

— У меня нет ключа от наручников.

— Но ты не против того, чтобы снять их с меня?

— Возможно.

В следующий миг произошло нечто настолько нелепое, что меня даже бросило в жар от смущения. Я замер и затаил дыхание, не веря собственным глазам. Борис легко, практически не напрягаясь, развёл руки в стороны и порвал цепь на наручниках. Потом парой лёгких манипуляций разломал оба браслета и разбросал осколки наручников по кустам. Наёмник освободился в считанные секунды, бросился к капитану и начал хлопотать над его ранами.

— Не бойся, я его мигом заштопаю, будет как новенький, — сказал Борис.

— Не дай Бог с Игорем Викторовичем что случится…

— Ты меня убьешь, я всё понимаю, — не дал Борис мне закончить. — Кажется, у нас проблемы с аборигенами. Тебе пора вмешаться.

Борис был прав. Ещё немного и ситуация могла стать совсем неприятной. На входе в просеку толпились две дюжины мужиков. Аборигены замерли напротив ребят и поглаживали топоры. Некоторые похватали луки, положили стрелы на тетиву. Курсанты не отставали, держали местных на мушке.

Было там ещё одно светлое пятнышко, что не вписывалось в панораму. Чуть в стороне от толпы аборигенов притаилась светловолосая девчонка. Девушка сидела под большим деревом и тихонько хныкала. Но не долго. Как только амазонка поймала мой взгляд, тут же подскочила и вытерла слёзы.

Я не знаю, что двигало мной в ту секунду, но говорить я решил только с ней. Я вышел к центру просеки и поманил незнакомку рукой. Она вздрогнула, оглянулась по сторонам, но никого рядом с собой не увидела. Я кивнул и повторил приглашающий жест. Девушка вдруг побледнела, ещё оглянулась, но всё же пересилила страхи и нерешительно подошла. Кто-то из местных окликнул её, но останавливаться амазонка не стала.

— Андрей, — положил я руку на грудь.

Девчонка не поняла, пришлось повторить. Тогда незнакомка смекнула и представилась следом:

— Тири, — прощебетал нежный приятный голосок.

Дальше я медленно развел руки в стороны, оглянулся к ребятам и также медленно их опустил. Двигаясь в такт со мной, курсанты опустили автоматы стволами к земле. Пришла очередь аборигенов. Девчонка не подвела, в точности повторила мои движения. Аборигены убрали оружие и над просекой повисла напряжённая тишина. Опасность пока миновала. Что ж, пора знакомиться с остальными…

Глава 5

На стоянке кочевников было не протолкнуться. Крупные и малые шатры нескончаемой чередой растянулись до самого горизонта. Стада лошадей гарцевали вокруг ордынского лагеря, поднимали непроглядные клубы пыли, заставляли землю дрожать. Большие костры задымили округу.

За каждым шатром под гортанные песни бренчали струны моринхур, разбавленные плясками и громким смехом. Люди вырядились в разноцветные халаты, сновали повсюду, отмечали единение Великой Орды. Все гарры[15] съехались в Каранхут[16], призванные правителем.

Такое скопище халирцев в одном месте случалось редко, но сегодня для того был повод особый — халир[17] Гарах-сит-Нарвай объявил степным братьям о новом набеге.

В последние годы Тагас всё чаще сомневался в таких начинаниях. Новый набег. Можно подумать, что он хоть чем-то будет отличаться от прошлых. Снова несметное халирское воинство нападёт на Гурам, либо же Саххит, может быть на Халот или Друсс?

Да какая разница.

Все оседлые народы, что окружали Великую Степь, совсем обнищали. Да у них давно уже нечего брать. Постоянные набеги выжали эти княжества досуха. Все сокровища разграбили, города каждые несколько лет сгорали дотла, все пленники давно проданы, да с такой жадностью, что новые поколения рабов не успевают расти.

Вместо того чтобы дать побеждённым гулусам[18] немного покоя, обложить посильной данью, создать огромную империю и разумно править, временами без жалости давя бунты и восстания, халир Гарах продолжал терроризировать всех соседей, не давая им продыху.

Честно сказать, Тагас никогда не противился войнам. Где же ещё, как не в бою, молодому халару[19] показать свою удаль? Только в славной битве сын правителя чувствовал себя живым. Только на поле брани Тагаса неистово целовали духи предков, вознося к небесам его чувства и страсти. Только в схватке с достойным врагом, а не в тех бесчестных бойнях, что устраивал отец каждый год. Нет, таким набегам Тагас давно уж не рад.

Нырнув в пучину раздумий, халар невольно схватился за меч. Словом, он всегда крепко сжимал рукоять верного кхопеша, когда нервничал, злился, либо же просто вспоминал об отце. Халир Гарах не жаловал младшего сына, но Тагаса это не огорчало. Он презирал отца так же крепко, как тот презирал весь мир.