Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки - [72]

– Это было бы печально, – сообщил он. – Для брата Груви.

– Вы бы не выдали нам нужных книг?

– Я бы сделал из вашей кожи переплет, – совершенно серьезно ответил библиотекарь. – Следуйте за мной!

– В переплетную?

– Не сегодня.

На этой жизнерадостной ноте мы углубились в лабиринт стеллажей.

Люблю библиотеки. Даже несмотря на то, что большинство хранителей их – люди весьма мрачные. Взять хотя бы нашу библиотекаршу из Колледжа Некромагии, которую боялись все – от ректора до уборщицы, не говоря уже о студентах. Но даже ее можно потерпеть ради удовольствия побродить между стеллажами, покопаться в старинных книгах и свитках, просто посидеть в тишине и одиночестве.

Бытует мнение, что старинные книгохранилища представляют собой настоящие лабиринты, где без карты и надежного проводника немудрено заплутать. Дескать, это символизирует длительный и запутанный процесс освоения и получения новых знаний. Здешняя библиотека, вопреки сложившемуся мнению обо всех старинных книгохранилищах, где собирались редкие рукописные труды, исторические очерки и анналы, не была лабиринтом в прямом смысле слова. Высокие, в два человеческих роста, стеллажи высились стройными рядами, как по линеечке. Между ними были одинаковые промежутки в четыре локтя, что в ширину, что в длину. Вот только обозначения на торцах стеллажей были непонятными. Какие-то значки, узоры, сочетания букв. На одном красовался рисунок лилии, на соседнем – две руны, обозначающие «жизнь» и «рост», на третьем – три буквы «А», «Р» и «Т», на четвертом несколько крестиков в ряд… И так далее. Аналогичные знаки были нарисованы на плитах пола, только тут они еще и сопровождались стрелками. Из кружка, где были нарисованы две буквы – «Н» и «Ф», вели две стрелки. Из кружка, в котором художник изобразил человеческий глаз – целых три. Насколько мог заметить, символы ни разу не повторялись. И как библиотекарь не путается в этом? Или это и есть лабиринт, только в ином смысле слова?

– Направо.

Это было единственное сказанное им слово, потому что, задумавшись, я чуть было не свернул влево, за стрелкой, которая отходила от кружка, где были нарисованы три ромашки.

– Виноват… Я бы заблудился и…

– Нет. Вы бы потратили время. Здесь невозможно заплутать. Надо только считать повороты.

– А эти знаки – стрелки и рисунки, они…

– Они – суть условные обозначения тех отраслей знаний или трудов авторов, которые можно найти на полках.

Я окинул взглядом стеллажи, внимательно посмотрел себе под ноги, силясь угадать систему. Нет, за пять минут тут ничего не решишь!

– Запомнить, наверное, сложно…

– У некоторых уходит несколько лет – и вся жизнь!

С этими словами брат-библиотекарь свернул в проход, куда вела стрелка, рядом с которой была нарисована змея. Обычная змея, с изломанной линией вдоль спины. Гадюка. Прошел немного вперед и остановился у стеллажа с рисунком собачьей головы.

– Здесь. Стойте и ничего не трогайте!

Библиотекарь пошел вдоль стеллажей, иногда вставая на цыпочки, чтобы рассмотреть стоявшие на верхних полках книги или сгибаясь в три погибели, чтобы поискать у самого низа. Отыскав запылившийся фолиант, он рукавом рясы обтер его, несколько раз дунул на обложку, бережно открыл и, пролистав, закрыл:

– Держите!

Толстый том лег на вытянутые руки. Через пару минут к нему добавился еще один, столь же толстый. Потом – несколько кое-как скрепленных между собой неровно обрезанных листов, потом – еще одна небольшая и явно самодельная книжица с надписью на обложке «Путевые заметки странника», а поверх ее один за другим легли пять свитков.

– Смотрите, не уроните, – напутствовал брат-библиотекарь, добавляя еще одну книгу. – Некоторые раритеты стоят столько, что особым указом его королевского величества Болекрута Первого монастырским библиотекарям было даровано разрешение убивать всякого, кто причинит книгам ущерб на сумму более, чем сто злотых.

– А сколько стоит одна книга?

– Вот эта, – мне показали самую простую, – порядка трехсот злотых, не считая стоимости обложки. С обложкой она стоит триста пятьдесят злотых. А некоторые оценены в полторы и даже две тысячи. Без обложек, разумеется! Вы держите в руках целое состояние, брат! Обращайтесь с ним осторожно.

Ого! Стало понятно, что обещание брата библиотекаря сделать из моей кожи обложку для книги – не пустой звук.

На всякий случай запомнил условные обозначения – змея и собачья голова. А заодно на обратном пути стал считать повороты и стеллажи, возле которых поворачивали. Но, то ли у меня плохо с точными науками, то ли библиотекарь нарочно кружил на одном месте, но чем иначе объяснить тот факт, что поворотов я насчитал сорок шесть!

– Мы не заблудились? – предположил я на пятидесятом повороте.

– Нет, мы пришли, – завернув за угол в последний раз, мы очутились возле конторки, где, перелистывая какую-то рукопись, нас ждал пра Михарь.

– Все принесли? – поинтересовался он.

– Почти. Еще записи за начало века. Сейчас схожу за ними.

Инквизитор тут же выхватил у меня книги, пристраивая на конторке. Я без сил опустился на лавку, чувствуя, как болят руки.

– Не время спать! – пра быстро листал первый том. – Берите вот это и читайте.