Мемуары - [5]
Отдельно хочу рассказать о своей встрече с Владимиром Ильичем. Произошло это в начале марта. Немцы подходили к Питеру, и правительству пришлось срочно эвакуироваться в Первопрестольную. Отряду Железняка было поручено охранять совнаркомовский эшелон. Только мы отъехали, командир послал меня отнести чай и постельное белье Ленину. Под его кабинет было выделено целое купе, а в соседнем, спальном купе, ехали Надежда Константиновна и Мария Ильинична.
Когда я зашел в купе-кабинет Ленина, Владимир Ильич просматривал телеграфные ленты. Он машинально поблагодарил меня, а потом поднял глаза и несколько удивился, увидев перед собой мальца в матросской форме, с тяжелой гранатой за поясом.
- А скажи, 'юбезный, сколько годков тебе будет? - спросил он, хитро прищурившись.
Я в ту пору неизменно прибавлял себе минимум три года и, не поведя бровью, нагло соврал вождю:
- Пятнадцать!
- Пятнадцати'етний капитан, значит, - усмехнулся он в усы. - А скажи-ка мне, б'атец, что, по-твоему, есть 'еволюция?
Никогда раньше я не задумывался над этим сложным вопросом, но ответ не замедлил себя ждать:
- Революция - это экстаз! - выпалил я.
Ильич внимательно посмотрел на меня, на секунду нахмурился, как бы прислушиваясь к сокровенным внутренним мыслям, и неожиданно зашелся диким хохотом.
- 'еволюция - это экстаз! - хохотал он, хлопая себя по коленкам. Надюша, Маняша, быст'ее сюда! - застучал он в стенку, в припадке смеха суча ногами, как ребенок.
Прибежали заспанные перепуганные женщины.
- Так что такое 'еволюция, батенька? - переспросил меня Ильич в их присутствии.
- Революция - это экстаз! - исправно доложил я.
Теперь уже все трое безудержно хохотали вповалку. Зашел Бонч-Бруевич с телефонограммой - и опять Ильич задал мне тот же вопрос. Но личный секретарь вождя был настроен серьезно.
- Ну, 'адно, давайте, что у вас там? - вытерев слезы, Ленин принял сообщение. - Однако, - посерьезнел он. - Немцы т'ебуют за Пет'ог'ад Мало'оссию. Мало'оссия - наши зак'ома, - стал вслух размышлять он, - а Пет'ог'ад... Пет'ог'ад - колыбель 'еволюции. Какой же экстаз без колыбели, а? - испытующе посмотрел он на женщин.
Женщины закивали в знак согласия.
- Не отдадим колыбель, - решительно заявил Ильич секретарю. - Пусть Т'оцкий немцам так и пе'едаст!
Таким образом, судьба Украины была решена. Не обошлось в поезде и без ЧП: молодой горячий кавказец Коба изнасиловал в тамбуре малолетнюю дочь видного партийца Аллилуева. Когда об этом узнал папаша, дело дошло до драки. Но сцепившихся товарищей по партии быстро разняли и повели на разборку к Старику (так называли Ленина его ближайшие соратники). Ильич, даже не выслушав до конца, махнул рукой: мол, нашли проблему.
Пристыженный Иосиф тут же сделал официальное предложение обиженной им девушке и сам же зарегистрировал брак своей наркомовской властью.
Неизвестно откуда, будто из-под земли, появился грузинский коньяк, и остальную часть пути члены Совнаркома и ВЦИК праздновали это радостное событие.
Как я не стал приемным сыном Ленина (глава третья, повествующая о моей
жизни в Кремле, о слепой дочери цадика и о пробуждении в Надежде
Константиновне материнских чувств) Когда правительственный эшелон прибыл из Петрограда в Москву, меня зачислили в охрану Кремля. С первого же дня я попал под опеку Надежды Константиновны. Каждый свободный от нарядов вечер я проводил в ее компании за чашкой чая с брусничным вареньем. Частенько к нам присоединялась Мария Ильинична, а иногда - и сам Ленин. С работы он обычно приходил запоздно и невероятно утомленный, но даже за ужином не позволял себе расслабляться и просматривал немецкие газеты, в единственном экземпляре доставлявшиеся к нему по каким-то секретным каналам. Поначалу он на меня не обращал ни малейшего внимания, но когда случайно узнал, что я понимаю по-немецки, живо заинтересовался моей персоной, и с того самого дня общался со мной исключительно на языке своих предков. (Кстати, именно Ленин нарек меня Алексромой: он обожал давать друзьям и соратникам прозвища). Ильич не уставал сетовать на то, что молодые члены Совнаркома не знают иностранных языков, и на полном серьезе уговаривал меня организовать в Кремле курсы немецкого и испанского языков. "Но не в'емя, не в'емя", - быстро спохватывался он.
Весна и лето восемнадцатого года выдались поистине горячими. Вот лишь краткое перечисление основных событий: в апреле восстали московские анархисты, в первой декаде мая стали требовать хлеба колпинские рабочие, в конце того же месяца при поддержке эсеров против большевиков выступили чехи, в июле безумный чекист Яков Блюмкин по наущению левых эсеров застрелил германского посла Мирбаха, примерно в то же время правительство подверглось нападкам со стороны Максима Горького (его оппозиционную "Новую жизнь" пришлось закрыть), в двадцатых числах августа после зверского убийства министра Сибирского правительства Новоселова разразился кризис власти за Уралом, а 30 августа на заводе Михельсона было совершено покушение на Ленина.
О последнем событии надо сказать особо. В этом деле столь много белых пятен и несуразностей, что вряд ли оно будет когда-либо расследовано до конца. Начать хотя бы с того, что покушение было совершено именно в тот день, когда Дзержинский отбыл в Петроград расследовать убийство председателя тамошней ЧК Урицкого. Далее, никто не видел, кто стрелял, но несколько человек успели заметить высунувшуюся из толпы женскую руку с револьвером (по отдельным показаниям - с любимым оружием эсеров "браунингом"). В-третьих, подозреваемую в убийстве женщину схватили отнюдь не на месте преступления, как принято считать, а на порядочном расстоянии от него.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тринадцать лет Макс Вебер штудирует труды Макиавелли и Лютера, в двадцать девять — уже профессор. В какие-то моменты он проявляет себя как рьяный националист, но в то же время с интересом знакомится с «американским образом жизни». Макс Вебер (1864-1920) — это не только один из самых влиятельных мыслителей модерна, но и невероятно яркая, противоречивая фигура духовной жизни Германии конца XIX — начала XX веков. Он страдает типичной для своей эпохи «нервной болезнью», работает как одержимый, но ни одну книгу не дописывает до конца.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Я вхожу в зал с прекрасной донной Игнасией, мы делаем там несколько туров, мы встречаем всюду стражу из солдат с примкнутыми к ружьям штыками, которые везде прогуливаются медленными шагами, чтобы быть готовыми задержать тех, кто нарушает мир ссорами. Мы танцуем до десяти часов менуэты и контрдансы, затем идем ужинать, сохраняя оба молчание, она – чтобы не внушить мне, быть может, желание отнестись к ней неуважительно, я – потому что, очень плохо говоря по-испански, не знаю, что ей сказать. После ужина я иду в ложу, где должен повидаться с Пишоной, и вижу там только незнакомые маски.
«В десять часов утра, освеженный приятным чувством, что снова оказался в этом Париже, таком несовершенном, но таком пленительном, так что ни один другой город в мире не может соперничать с ним в праве называться Городом, я отправился к моей дорогой м-м д’Юрфэ, которая встретила меня с распростертыми объятиями. Она мне сказала, что молодой д’Аранда чувствует себя хорошо, и что если я хочу, она пригласит его обедать с нами завтра. Я сказал, что мне это будет приятно, затем заверил ее, что операция, в результате которой она должна возродиться в облике мужчины, будет осуществлена тот час же, как Керилинт, один из трех повелителей розенкрейцеров, выйдет из подземелий инквизиции Лиссабона…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.