Мемуары на руинах - [96]
Тогда, на Средиземном море, разгорячённая Маруся решила искупаться, но, поскольку купальника не было, разделась за невысокой дюной донага, нырнула, а когда вынырнула, увидела недалеко от себя лодку с испанскими полицейскими, держащими в руках фонарь. «Боже мой, при мне же нет паспорта!» – ужаснулась Маруся и не выныривала больше до самого берега.
В Мадриде Маруся всё ещё пыталась схватить ускользающую тень чужого праздника. Она уговорила Вадю Ермолаева попробовать разыскать хэмингуэевский «Хихон», а когда увидела обычное кафе, войти в которое не позволяли средства, села на скамейку, и стала воображать себя частью проходящей мимо толпы людей, для которых нет недоступного хотя бы в такой малости. Вадя поставил диагноз: «Такие, как ты спиваются или сходят с ума». Но Маруся упрямо пыталась хоть на мгновение освободиться от своей советской сути, независимо прогуливалась по улицам, и, конечно, её опять попытались снять.
По дороге в Севилью сопровождающая пугала: «Учтите, Севилья – сковородка Испании». Оля, не переносившая жары, заранее покрывалась испариной. Прибыли утром, но, когда вышли на улицы сковородки, вдруг обнаружилось, что небо заволокло облаками, и температура не поднялась выше 26. Это так поразило Олю, что она воскликнула: «… твою мать! Всего за шестьсот пятьдесят рублей, и в Севилье такой мороз!» (Как выяснилось потом, это была последняя поездка по советским ценам.) Как Оля и предполагала, одноместные номера в Мадриде коллеги по цеху им не простили, оттеснили в конец очереди, в результате, номер оказался на последнем этаже. Его пришлось долго искать, но, проходя по коридору с комнатами для обслуги, Маруся увидела дверь, над которой была надпись: piscine. Номер оказался просторным, единственным на верхнем этаже. После экскурсии и обеда, действительно, стало жарко, всех разморило. Но Маруся открыла заветную дверь, ведущую к бассейну на крыше. Тотчас же задремавшие, было, питерские друзья-товарищи были разбужены, и вчетвером, захватив с собой двухлитровую бутылку «Сервеции», компания блаженствовала в прохладной воде на крыше отеля до вечера, который был посвящён фламенко.
Вечером на маленькую сцену выходили невзрачные мужички: коротконогие, с непропорционально большими головами, мужички, созданные для плуга. Они начинали стучать высокими каблуками, и начиналось чудо, яростный джаз, доводящий публику до исступления. Сеньоры в своих ярких юбках не отставали, и накаляли атмосферу до предела. Вышли в жаркую севильскую полнолунную ночь. Поскольку бассейн закрывали в 9 вечера, просто собрались вчетвером в Олином с Марусей номере, поставили на стол бутылку водки, посидели некоторое время… Маруся сказала: «Не понимаю, эта дверь входная, эта – в ванную, а эта – куда?» Открыли таинственную дверь и обнаружили выход на крышу. Через невысокую стенку перелезть – и бассейн. Высоченный лось Ермолаев с диким рёвом: «Не могу!» первым перелез через стенку… Жаркая ночь, полная луна освещает древние колокольни, а ты лежишь в тёплой воде, глядя на звёздное небо Севильи…
На обратном пути в автобусе Олечка пыталась упорядочить впечатления, чтобы отчитаться перед мужем. литератором и острословом, но, поскольку в голове всё перемешалось, всё время спрашивала Марусю: «Кордова, это что? – а, да, храм, а Толедо? А Севилья? А, да, знаю!» – и крупно написала в дневнике одно слово: «П…..ц!»
Было у Маруси и ещё одно незабываемое впечатление: в маленьком городке, в который впервые привезли туристов, группа погуляла по совершенно африканским улочкам с выбеленными сплошными стенами, за которыми во внутренних двориках проходила скрытая от посторонних глаз жизнь обитателей, и направилась к автобусу. Маруся, конечно, пошла в другую сторону и оказалась на крохотной площадке перед пустым в это время храмом на горе. Вниз по склону тянулись заросли огромных папоротников, жаркий ветер Африки обдавал лицо, пустой храм создавал ощущение присутствия Высшего. Маруся замерла, чувствуя, что это – очень важный момент приближения к чему-то самому главному в жизни. Но пришлось догонять группу, и, как обычно, в суете суть ускользнула.
Вернувшись в Россию в аэропорту все узнали о смерти Миронова и Папанова.
Сезон 1987-88
Вызвал Товстоногов. Сказал: – «У нас раз в пять лет актёры проходят аттестацию. Худсовет настроен против вас, вы не пройдёте.»
«Я недостаточно профессиональна для вашего театра?»
«Нет, вы – профессиональны».
«Тогда в чём дело?»
«Считайте, что вам не повезло! Предлагаю вам добровольно перейти на контракт, и обещаю, что в течение года вам будет предоставлена возможность защитить себя в роли.»
Маруся согласилась, естественно. Современную пьесу репетировал режиссёр из Перми, Г. А. закрыл уже готовый проект. Карьера Маруси зависла в воздухе.
ДНЕВНИК
«Стала стареть осязаемо, зримо, реально. Вижу это каждый день в отражении в метро. Опускаются губы, резко обозначаются «трагические складки». Нельзя сказать, что ничего не было в моей жизни, но… всё это было, а что заполнит сегодняшний день? Сегодня каждую секунду сосущая пустота. Тоска увядающего без толку сердца и тела.
Имя князя Дмитрия Ивановича Шаховского (1861–1939) было широко известно в общественных кругах России рубежа XIX–XX веков. Потомок Рюриковичей, сын боевого гвардейского генерала, внук декабриста, он являлся видным деятелем земского самоуправления, одним из создателей и лидером кадетской партии, депутатом и секретарем Первой Государственной думы, министром Временного правительства, а в годы гражданской войны — активным участником борьбы с большевиками. Д. И. Шаховской — духовный вдохновитель Братства «Приютино», в которое входили замечательные представители русской либеральной интеллигенции — В. И. Вернадский, Ф.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Паша Ангелина — первая в стране женщина, овладевшая искусством вождения трактора. Образ человека нового коммунистического облика тепло и точно нарисован в книге Аркадия Славутского. Написанная простым, ясным языком, без вычурности, она воссоздает подлинную правду о горестях, бедах, подвигах, исканиях, думах и радостях Паши Ангелиной.
Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит жизнеописание одного из величайших святых Русской православной церкви — преподобного Серафима Саровского. Его народное почитание еще при жизни достигло неимоверных высот, почитание подвижника в современном мире поразительно — иконы старца не редкость в католических и протестантских храмах по всему миру. Об авторе книги можно по праву сказать: «Он продлил земную жизнь святого Серафима». Именно его исследования поставили точку в давнем споре историков — в каком году родился Прохор Мошнин, в монашестве Серафим.
Книга к. т. н. Евгения Миронова «Чернобыль: необъявленная война» — документально-художественное исследование трагических событий 20-летней давности. В этой книге автор рассматривает все основные этапы, связанные с чернобыльской катастрофой: причины аварии, события первых двадцати дней с момента взрыва, строительство «саркофага», над разрушенным четвертым блоком, судьбу Припяти, проблемы дезактивации и захоронения радиоактивных отходов, роль армии на Чернобыльской войне и ликвидаторов, работавших в тридцатикилометровой зоне. Автор, активный участник описываемых событий, рассуждает о приоритетах, выбранных в качестве основных при проведении работ по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.