Мемуары на руинах - [7]
Первым избачом в Воротынске стал член РКП(б) Александр Петрович Старых.
Главным делом избы-читальни, этого основного крестьянского очага культуры, была пропаганда идей ленинского кооперативного плана, но Саша Старых заботился и об отдыхе крестьян, С большим энтузиазмом организовывал он самодеятельные любительские спектакли и концерты для сельской публики.
Популярность любительских спектаклей была столь велика, что в 1927 году сельский сход в Воротынске решил на средства самообложения построить новую избу-читальню со зрительным залом на сотню человек.(Александр поставил «Разбойников» Шиллера, и сам играл Карла Моора, говорят, хорошо получалось.)
«Местные кулаки угрожали даже бить избача, но как-то несерьёзно…. Как сейчас вижу: отец из водочных бутылок обрезанием горлышка делает стаканы, наливает туда раствор соли чтобы сделать радиоприёмник и ловить станцию «коминтерна», которая стала работать в Москве. Из этой затеи ничего не получилось.
Наталья Савенкова, дочь кровельщика с малых лет была приспособлена ходить за коровой. Она пасла её вдоль речки, кое-как одетая, вся в цыпках, часто голодная… Александр и Наталья женились в 1926 г. На свадьбу Александр подарил жене её первую в жизни обувь: собственноручно сделанные туфли на высоком каблуке.»
… После работы избачом в период коллективизации Старых приложил много энергии для объединения
крестьян в артели и в 1930 г. был избран председателем колхоза «Красный пахарь», потом работал председателем райисполкома, заведующим орготделом райкома партии.
«В 1918 году случился в ливенском уезде небольшой крестьянский сабантуй, и говорили, что Иван Павлович(дядя Александра) был в числе восставших на конеи, врде бы, с обрезом. Восстание подавили, Иван Павлович вернулся к своей обычной жизни и работе. Но в 1938 году лихой человек донёс в ГПУ об участии дяди отца в бунте 18 года, и Ивана временно посадили в КПЗ, а моего отца отстранили от должности пред. РИКА. Отец пожелтел за сутки. Слава Богу, дальнейших санкций не последовало. Отца бросили на «прорыв»: – дали строить хлебозавод по чертежам то ли немцев, то ли кого ещё. Мы тогда жили на Пушкинской д.5, хлебозавод должен был стоять на той же улице д.2, а моя школа № 1 стояла на Пушкинской д.6.
(Маруся хорошо помнит рассказы отца о том, как «грыз» дед учебники, восполняя пробелы четырёхклассного образования, чтобы построить этот хлебозавод. Если отец-избач, сын должен соответствовать. Леонид читал запоем всё подряд. По рассказам, однажды читал на ходу и лбом чуть не снёс столб, встретившийся на пути.)
«… в 12 лет я читал Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», сидел за столом, а отец поверх плеча прочитал: «Они увлечённо занимались трением друг о друга», и приказал сдать книгу в библиотеку и месяц не читать….»
«Цыганка нагадала Александру что, если не утонет в реке в 14 лет, то жить будет долго. Наврала, грязная, отец опасался купаться, но в 39 лет погиб в окружении под Вязьмой. Он был политруком 3-ей роты 855 полка стрелков. Этот полк формировался в июле-августе 1941 в лесу Липовчик, это в трёх км от Беломестного, я с бабушкой Татьяной навещал его там.»
(Тогда у деда было уже трое детей: Леонид, мой отец, сёстры Мила и Тамара. Дед имел право на бронь и как политработник, и как отец семейства, и как язвенник. Он пренебрёг всеми льготами.)
«Летом 1939 мама попросила меня сходить на Крестьянскую улицу, забрать сестру Милу из садика, там произошла встреча, которая потрясла меня до основания: навстречу шла стройная белокурая девочка с огромными голубыми глазами. … в пятом классе эта белокурая, та самая! – вошла в класс и заняла пустое место. – Вот вам новенькая! – Её звали Мила Черных.
Это был знак судьбы, я так понял, её звали Милой, как и мою сестру. С тех пор я постоянно думал о ней: куда она пошла после школы, с кем встречается? Я сам не знал, что мне от неё нужно, но догадывался, что это та самая любовь, хотя признаться даже себе не мог, я очень боялся её. «Пал Смоленск, в октябре немцы взяли Орёл. Стали поговаривать об эвакуации семей партийцев. От отца приходили скупые строчки: «Жив, здоров». В ноябре нас посадили в товарный пульман и повезли на восток. В в село под названием Штрассбург мы приехали на верблюдах, немцев оттуда Сталин вывез на восток, оно заселено были «выкурными» с Украины. Мать пошла работать в овчарню. В тот год нам ничего не платили за отца (неизвестно, жив, или погиб, – получалось последнее _ никаких вестей не было). Раз в месяц нам власти давали пятидесятиграммовую пачку грузинского чая, мы чай не пили, обменивали у кочевых казахов на смалец – твёрдое баранье сало, этот жир добавляли в каши.»
В седьмой класс мы пошли уже в другое здание, первую школу отдали под госпиталь для раненых военных. Новая школа располагалась на откосе, над Ливенкой, за кинотеатром, – там был кинотеатр со времён Хонжонкова… Мила попросила мою записную книжку, зачем – это была её тайна. Когда я получил книжку обратно, Мила всё поглядывала таинственно на меня, наконец, не выдержала: – Посмотри в корошок! Там было написано: – «Я вас люблю». Я впервые почувствовал мою душу: она пела и рвалась куда-то ввысь.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
Владимир Фромер — писатель, журналист, историк. Родился в Самаре. В 1965 году репатриировался в Израиль. Участвовал в войне Судного дня. Был ранен. Окончил исторический факультет Иерусалимского университета. В 2004 году совместно с Марком Зайчиком был удостоен премии Федерации союзов писателей Израиля. Автор книг «Кому нужны герои», «Реальность мифов», «Солнце в крови», «Чаша полыни», «Хроники времен Сервантеса». В книге «Ошибка Нострадамуса» несколько частей, не нарушающих ее целостности благодаря единству стиля, особой ритмической интонации, пронизывающей всю книгу, и ощутимому присутствию автора во всех описываемых событиях. В первую часть ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ входят философские и биографические эссе о судьбах таких писателей и поэтов, как Ахматова, Газданов, Шаламов, Бродский, три Мандельштама и другие.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.