Мемуары на руинах - [5]
ДОКТОР:– Позвольте вас перебить. Всё-таки, я не просто слушатель! Если уж вы нуждаетесь в помощи… Итак… Второй вид защиты, который у вас сформировался по отношению к отцу: Идеализация. Истоками формирования примитивной…
– О, как меня унижает это слово!
– … идеализации является необходимая вера ребёнка во всемогущество своих родителей. Она создаёт оторванные от реальности образы превосходства и всемогущества значимых людей и самого человека, что неминуемо приводит впоследствии к сильному разочарованию.
Обесценивание – оборотная сторона потребности в идеализации. Чем сильнее идеализируется объект, тем кардинальнее потом обесценивание. Например, преувеличенное ощущение человеком своей грандиозности, собственного великолепия и некой избранности могут сменяться на ровно противоположные ощущения ничтожности и отвращения к самому себе. «Тварь я дрожащая… или право имею?»
Некоторые люди на протяжении всей своей жизни не могут вырваться из пут защитных механизмов, работающих в прочной связке друг с другом…
– Спасибо! Вы так ясно объяснили мне всю мою жизнь! Если бы я с самого начала знала про эти механизмы, я могла бы прожить её иначе?
ДОКТОР:– Женщина сможет вырваться из этого порочного круга, осознав работу всех трёх механизмов, выявив причинно-следственные связи…
– Огромное спасибо!… Как сказал один мой друг: – И только в самом конце жизни ты, наконец, будешь к ней готова. Ну что ж, похоже, вся моя жизнь – иллюстрация к этим коротким научным выводам.
ДОКТОР:– Мы должны выявить эти связи…
– Смешно… Я тоже напишу свои «Мемуры».
– ????
– Папа писал. Будучи уже совершенно больным, с водянкой в пол-мозга и новообразованием там же, писал мемуары. Ему хотелось иметь кучу детей. Ему хотелось оставить им духовное наследие. Ему не хотелось сгинуть без следа… Он был атеистом. Как показала энцефалограмма, сделанная Марусе в 14 лет, её мозг работал идентично отцовскому. Отсюда – наследственная страсть к бумагомаранию, и, ещё большая страсть – желание остаться в памяти потомков. За неимением собственных детей и, соответственно, внуков, Маруся должна была оставить хоть что-нибудь «для вечности». Папины экземпляры мемуаров, напечатанных на старой машинке «Смитъ» , почему – то, то ли случайно, то ли сознательно, носили заголовок «МЕМУРЫ». Видимо, это наследственный долг.
ЛИВНЫ
Протоирей Сергий Булгаков.
Автобиографические заметки.
Ливны – небольшой (12 тыс.) город Орловской губернии, расположенный на высоком берегу реки Сосны, со впадающей в неё маленькой речкой Ливенкой. Город древний, исторический. Ещё во времена татарских нашествий здесь была крепость, от которой остались следы монастыря в виде Сергиевской церкви. В могилах при постройке соседняго храма св. Георгия были находимы обширные кладбища, очевидно, военныя,, хотя и более поздния, близ бывшаго монастыря обретались св. останки в могилах, чтимые, как мощи. Земля была исполнена и освящена человеческими останками, как некое кладбище с позабытым и оставленным алтарём. Я разумею ту нагорную часть, высившуюся над рекой, где тихо сияла Сергиевская церковь, близ которой я был рождён. Город был довольно обширен, большею частью из бедных деревянных домов, хотя в центре были и каменные. Был пылен и грязен. Мало растительности, хотя и был городской сад и чудный кладбищенский, теперь обращённый в парк. Кое-где были небольшие садики при домах; был и у нас, такой дорогой, тихий, нежный, хотя и бедный, маленький. Наш дом, в котором я родился, был недалеко от нагорной части над рекой в пяти минутах от Сергиевскойой церкви. Он был деревянный, в пять комнат, расширявшийся пристройками. Сколько здесь было рождений и смертей, – тоже алтарь предков. Когда приходилось приезжать домой из далека, он тихо обнимал странника и нашёптывал ему песни детства… Святая колыбель… Вокруг – колокольни с разными звонами, ближними и дальними. Это была сладкая и благородная музыка, которой освещался воздух и неприметно питалась душа. Этот скромный дом был срощен с душой, ея не покоряя. Но он был всё-таки больше и выше, чем дано было большинству в нашем городе, и это преимущество неизменно отражалось в моей совести, как некая незаслуженная привилегии и её будило и бременило этой своей незаслуженностью, тревожило социальную совесть, давало заповедь на всю жизнь.
Мы были горожане в самом дурном смысле слова, от города мы не имели ничего положительного, но были лишены и не знали никогда прелестей деревенской жизни, никогда не переживали сельско-хозяйственного года, пашни, косьбы, уборки урожая, ничего, ничего. Поистине с варварским равнодушием и вместе безразличием бедности мы никогда не живали в деревне (на даче) и – cамое большее, мне случалось провести в деревне два-три дня, причём я изнывал от безсонницы, от жары, от непривычных условий жизни, от блох.
… Я замечал, что мужики так равнодушны к природе, хотя сами составляют ея часть; они относятся к ней или как корыстные хозяева, или как… звери в хорошем и плохом смысле слова). Край наш прекрасен своей широтой и своими полями, но беден о и однообразен природными красотами Вероятно были красоты в «имениях» «помещиков», полумифических аристократов, приезжающих на тройках, но эти угодья представлялись сказкою нам, бедным поповичам. Красой природы для нас тихия, иногда глубокие речки, с возможностью рыбной ловли. На нашей реке Сосне летом мы жили, то в купальне, то на рыбной ловле….Наши Ливны были для меня Китежем… были Китежские легенды, которые пели моей душе, и она пела о них. Одна была о колоколе, который будто бы сорвался во время подвешивания и скатился с горы в реку, но иногда гудит под водой. Я воспевал это в детских, неумелых виршах:
Владимир Фромер — писатель, журналист, историк. Родился в Самаре. В 1965 году репатриировался в Израиль. Участвовал в войне Судного дня. Был ранен. Окончил исторический факультет Иерусалимского университета. В 2004 году совместно с Марком Зайчиком был удостоен премии Федерации союзов писателей Израиля. Автор книг «Кому нужны герои», «Реальность мифов», «Солнце в крови», «Чаша полыни», «Хроники времен Сервантеса». В книге «Ошибка Нострадамуса» несколько частей, не нарушающих ее целостности благодаря единству стиля, особой ритмической интонации, пронизывающей всю книгу, и ощутимому присутствию автора во всех описываемых событиях. В первую часть ЗЕРКАЛО ВРЕМЕНИ входят философские и биографические эссе о судьбах таких писателей и поэтов, как Ахматова, Газданов, Шаламов, Бродский, три Мандельштама и другие.
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Книга посвящена выдающемуся политическому, государственному и военному деятелю Казахстана — Кенесары Касымову. Восстание, поднятое Кенесары, охватило почти весь Казахстан и длилось десять лет — с 1837 по 1847 год. Идеологические догмы прошлого наложили запрет на историческую правду об этом восстании и его вожде. Однако сегодня с полным основанием можно сказать, что идеи, талант и бесстрашие Кенесары Касымова снискали огромное уважение казахского народа и остались в его исторической памяти как одна из лучших страниц национально-освободительной борьбы казахов в XIX веке.
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.