Мемуары Муми-папы - [36]
Она села на песке и крикнула:
— Сумку! Спасите сумку!
— Но ведь она у вас в руках! — сказал я.
— О, она уцелела! — воскликнула муми-тролльша. — Какое счастье! — И она открыла свою большую чёрную сумку, стала рыться и что-то искать в ней. Наконец она извлекла из неё пудреницу.
— Похоже, пудра подмокла, — огорчённо заметила она.
— Ничего, вы и так прекрасны, — галантно заметил я.
Тут она подняла на меня неописуемый взгляд и густо покраснела.
Позвольте мне остановиться здесь, на этом знаменательном поворотном пункте моей бурной молодости, разрешите мне завершить мои мемуары на том моменте, когда мама Муми-тролля, прелестнейшая из представителей рода муми-троллей, вошла в мою жизнь! С тех пор её ласковые, понимающие глаза смотрели на мои безрассудства, и в результате последние преображались в знание и разум, вместе с тем теряя обаятельность необузданной свободы, которая взманила меня писать о них.
Всё это случилось страшно давно, но теперь, когда я восстанавливаю события в своей памяти, я сознаю, что всё могло быть совершенно иначе.
Я откладываю свою авторучку в уверенности, что вопреки всему прекрасная пора приключений ещё не завершена (это было бы так прискорбно).
Пусть каждый достойный внимания муми-тролль поразмыслит надо всем, что я пережил, над моим мужеством, моим умом, моими добродетелями (а по мне так пожалуйста — и над моими дурачествами).
Если он ещё не понял, что лучше учиться на ошибках других, чем на своих собственных, ему самому придётся приобрести собственный опыт чудесным, многотрудным образом, отличающим всех юных и одарённых муми-троллей.
Эпилог
Муми-папа отложил авторучку и в наступившей тишине оглядел семью.
— Поздравляю, — сказала растроганная Муми-мама.
— Поздравляю, папа, — сказал Муми-тролль. — Теперь ты наверняка станешь знаменитостью.
— О чём ты? — воскликнул папа и аж подскочил на месте.
— Когда все прочтут такую книгу, все поверят в то, что ты знаменитость, — убеждённо сказал Mуми-тролль.
Автор с довольным видом попрядал ушами.
— Может быть! — сказал он.
— Ну а потом, что потом? — воскликнул Снифф.
— Потом-то… — сказал Муми-папа и неопределённым жестом обвёл дом, семью, сад, Муми-дол и всё прочее, что следует по пятам юности.
— Милое дитятко, — стыдливо сказала Муми-мама, — потом-то и началось это.
Внезапный порыв ветра потряс веранду. Хлынул дождь с новой силой.
— Каково-то тем, кто на море в такую ночь, — погружённый в свои мысли, пробормотал папа.
— Ну а мой папа? — спросил Снусмумрик. — А Супротивка? С ним-то что сталось? А с мамой-то что?
— И Зверок-Шнырок! — крикнул Снифф. — Вы забыли про единственного папу, если только он у меня был! Не говоря уж о его коллекции пуговиц и Зверке-Соуске!
На веранде воцарилась тишина.
И тут — ну не чудо ли? — как раз в момент, совершенно необходимый для этой истории, — в дверь постучали. Три твёрдых, коротких удара.
— Кто там?! — вскинулся Муми-папа.
— Откройте! Ночь сыра и холодна, — ответил низкий голос.
Муми-папа настежь распахнул дверь.
— Фредриксон! — воскликнул он.
И на веранду вошёл Фредриксон, он отряхнул с себя капли дождя и сказал:
— Пришлось-таки вас поискать. Привет, привет!
— А ты нисколько не постарел! — восхищённо воскликнул Муми-папа. — О, как я рад! О, как я счастлив!
И тут чей-то глухой голос произнёс:
— В роковую ночь, как эта, забытые кости бряцают громче обычного! — И привидение собственной персоной с приветливой ухмылкой выползло из рюкзака Фредриксона.
— Добро пожаловать! — сказала Муми-мама. — Как насчёт пунша с ромом?
— Спасибо, спасибо, — сказал Фредриксон. — Один для меня и один для привидения. И ещё несколько для тех, кто снаружи!
— А их много? — спросил Муми-папа.
— Да, несколько родителей, — сказал Фредриксон и засмеялся. — Они малость застенчивы.
Снифф и Снусмумрик ринулись наружу под дождь. Там стояли их озябшие папы и мамы, и их угрызала совесть оттого, что они пропадали так долго. Там стоял и Зверок-Шнырок в обнимку со Зверком-Соуском, с большими чемоданами, в которых были коллекции пуговиц. Там же стоял Супротивка с потухшей трубкой в зубах, и Мимла, растроганная до слёз, и дочь Мимлы с тридцатью четырьмя мимла-чадами, и уж конечно крошка Ми (которая нисколько не подросла), и когда все вошли на веранду, стены веранды выпятились.
Столько вопросов, возгласов, объятий, объяснений и пуншей никогда прежде не вмещалось на одной-единственной веранде, и, когда папа и мама Сниффа начали разбирать свои коллекции пуговиц и вмиг подарили ему половину, поднялась такая сумятица, что Мимла сгребла всех своих детишек и принялась рассовывать их по шкафам.
— Тихо! — воскликнул Фредриксон и поднял свой стакан. — Завтра…
— Завтра! — вторил ему Муми-папа с юношески сверкающим взором.
— Завтра продолжится Приключение! — воскликнул Фредриксон. — Улетаем на «Марском аркестре»! Все до одного. Мамы, папы и дети!
— Не завтра, а прямо сегодня ночью! — вскричал Муми-тролль.
Новые ворота в Невероятное, в Возможное, в новый день, где всё может произойти, если только ты не имеешь ничего против.
