Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 2 - [21]

Думаете ли Вы, Государь, что жители герцогства Варшавского, или ваши польские подданные, которые мечтают о восстановлении Польши, лично любят Наполеона? Разумеется, нет. У них нет повода выражать ему свои чувства любви и признательности. Однако он тешит поляков надеждами о возрождении их родины. Поверните, Государь, его оружие против него самого, и вы увидите, как усилятся преданность и энтузиазм, которые вызваны вашими личными качествами.

Признавая неоспоримым, что:

1. император Наполеон, ненасытный жаждой войн и завоеваний, не позволит России долго пользоваться всеми преимуществами мира;

2. он использует все возможные средства, чтобы спровоцировать внешних и внутренних врагов;

3. самым сильным оружием, которое он сможет использовать против России, – восстановление Польши,

необходимо, вне всякого сомнения, опередить его намерения, и при этом средства обороны обязательно должны соответствовать средствам нападения.

Не сомневаюсь в том, что русские армии дадут должный отпор французам, однако позволю себе усомниться в возможности поддержания даже самыми суровыми мерами порядка в пограничных губерниях и противодействия отрицательному зарубежному влиянию.

Чем больше будет жертв патриотичного фанатизма, тем больше будет процветать неистовство и необузданность. Но это не все. Сколько невинных жертв будет среди виновных, когда государственные чиновники станут прислушиваться к клевете, распространяемой по причине личной вражды и ненависти! Сердце Вашего императорского величества будет обливаться кровью, государственная безопасность ничего от этого не выиграет, а число несчастных, кто пострадает, только увеличит ожесточение и обиду тех, кто сумеет избежать преследования полиции. Таким образом, недостаточно будет иметь значительную армию, чтобы сражаться с противником. Предстоит противопоставить Наполеону более серьезную силу, то есть восемь миллионов жителей, на поддержку которых он больше всего надеется. И только одно слово Вашего императорского величества сможет склонить их принять навсегда вашу сторону. Необходимо развеять мечты жителей герцогства Варшавского и перенести возбуждаемый Наполеоном энтузиазм на личность государя, который без всяких амбиций и захватнических планов сможет обеспечить существование и счастье своих польских подданных исключительно из добрых намерений и стремления обеспечить покой и безопасность своих земель.

Смею надеяться, что Ваше императорское величество уверено в необходимости этого шага, и что от исполнения своих планов его сдерживает лишь колебание в выборе наилучшего способа их осуществления. Соглашусь, что из-за ожидания грядущих событий, выбор этот оказался более сложным, чем можно было предположить вначале.

Когда в мае месяце я взял на себя смелость предложить Вашему императорскому величеству организацию Великого княжества Литовского, то основывал свой проект:

1) на возможности, что политические дела дадут для этого время;

2) на предположении выполнения этого проекта как внутренней административной меры, которая не вызовет войны;

3) на уверенности, позволю себе это отметить, что эта организация послужит средством к восстановлению Польши после объединения герцогства Варшавского с Литвой, поскольку считал, что рано или поздно это должно произойти.

Если предподожить, что все останется так, как оно есть, то, повторюсь, создание Великого княжества Литовского было бы наилучшим средством, которого хватило бы только на определенный мною промежуток времени. Но когда, Государь, несмотря на мирные намерения Вашего императорского величества, главный враг мира в Европе вынашивает планы, разрушить которые можно только с оружием в руках, когда тайные интриги с разными европейскими дворами, новые злоупотребления в герцогстве Варшавском и разосланные в разные концы вашей империи эмиссары раскрывают его сокровенные намерения и обещают близкий разрыв с Россией, простой организации Великого княжества Литовского будет недостаточно. По крайней мере, она не принесет больших результатов, после которых можно было бы надеяться на восстанавление мира и спокойствия. Она, разумеется, послужит жителям Литвы свидетельством благодетельных замыслов Вашего императорского величества, частично снизит влияние Наполеона на настроение поляков, удивит варшавян и ослабит в определенной степени их надежды на поляков – подданных России, однако не сможет пробудить общего энтузиазма, если будет проведена в период нарастания военной угрозы.

В тот самый день, когда император Наполеон, опережая Ваше императорское величество, выберет и объявит польского короля, все впечатления от организации Литвы будут сведены на нет.

Не скрою, этот момент, Государь, будет решающим, и, несмотря на все заверения Наполеона Вашему императорскому величеству, что он не намерен восстанавливать Польшу, я твердо убежден, что одновременно с первыми военными действиями неприятеля, а может даже и перед их началом, состоится провозглашение польского короля.

В памятной записке, представленной в мaе месяце, я позволил себе отметить, что если бы сейчас началась наступательная или оборонительная война с Францией, то было бы уже поздно обсуждать меры по организации восьми pосcийcкиx губерний, которые составляли когда-то часть Польши, и что добывать победу, а вместе с ней решать судьбу Польши пришлось бы с оружием в руках. При угрозе войны, писал я, было бы, на мой взляд, правильно, чтобы Ваше императорское величество объявили себя польским королем и т. д.