Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 2 - [20]

Патриотический подъем – этот постоянный источник безрассудности поляков, которым всегда умело пользовался Наполеон, чтобы внести оживление среди жителей герцогства Варшавского и получить от них всевозможные ресурсы, воодушевляет их всякий раз, как только они видят, хотя бы издалека, возможность воскресить Польшу.

Их сердцам еще дороги понятия «родина» и «гражданская доблесть», которые пытается задушить современная система управления, принятая в большей части Европы. В их памяти все еще живут воспоминания о прошлой жизни, и, не стану скрывать, те из них, кто силой оружия превратились в русских подданных, никогда не желали отказаться от имени поляка.

Не в имени, бесспорно, истинное счастье людей, принадлежащих к одному народу. Изменения, произошедшие в Европе, перемешали судьбы людей и названия стран до такой степени, что найдутся миллионы тех, кто с трудом назовет свою настоящую родину или сможет отдать ей свое предпочтение.

Тем не менее понятие «родина», которое в былые времена обожествлялось людьми, сохраняющее и сегодня свою привлекательность для всех, кому дороги честь и добродетель, становится объединяющим для народов покоренных стран, и никакая человеческая сила не сможет заглушить его звучания на протяжении нескольких поколений. Что это? Интерес? Несбыточная мечта? Или обаяние? Не мне решать это. Скажу только, что такое явление существует, и монархи, по-видимому, не совсем принимают его в расчет.

Посмотрим внимательнее, имеют ли жители бывшей Польши, кроме насильственного лишения их имени поляка, чему они вынуждены были подчиниться, более основательные причины, чтобы желать восстановления их древней родины.

В удел подвластным Австрии полякам достались чуждый язык, обременительные налоги, непривычное судопроизводство, разорванная цепь древних традиций и бесконечные неудобства в частностях внутреннего управления.

В прусской Польше все местные должностные лица были вытеснены с государственной службы нахлынувшими сюда немецкими чиновниками. Тяжелые формы делопроизводства, исключительность немецкого языка в официальных отношениях, издевательства, неспособность и вымогательства чиновников – все это восстановило польское дворянство против прусского правительства. Правда, сельское хозяйство и промышленность получили развитие, но эта выгода была добыта исключительно за счет притеснений и унижения дворянства – сословия, которое ранее образовало польскую нацию.

В сравнении с этим положение подвластных России поляков было несравненно лучше. Благодаря сходству языков, обычаев, привычек, наклонностей и потребностей, судьба их оказалась не столь тягостна. Налоги не увеличены, дворянство сохранило свои привилегии, судопроизводство почти не изменилась. Им были предоставлены свободные выборы чиновников, за исключением некоторых, назначаемых правительством. Одним словом, состоящие под владычеством России поляки, в особенности дворяне, имеют много оснований предпочитать свои условия существования тем, в которые поставлены их соотечественники в Австрии и Пруссии.

Но как, с другой стороны, стереть воспоминания из прошлого? Каким образом заставить забыть деспотичное правление русских посланников в Польше, конфедерации и вызванные ими междоусобицы, личные гонения, уничтожение земельной собственности, разорение стольких семей и, в особенности, унижение, которое пришлось испытать польскому народу?

Благоразумные люди, не обвиняя в этих бедствиях русское правительство, возлагали всю вину на чиновников. Но зло из-за этого не становилось меньше и не ощущалось менее остро. И даже после того, как Польша перестала существовать, как мало чиновников оправдали надежды правительства! Многие из них, глядя на поляков как на мятежников и революционеров, отказывали им в покровительстве, которым пользовались все другие подданные империи.

Сея недовольство в народе, они вынудили почти всех заслуженных людей страны, которые могли бы принести пользу государству, отойти от дел. Их места заняли лица, которые руководствовались только соображениями честолюбия и привилегий по службе. Они утверждали, что предшественники были опасны для правительства, и превозносили достоинства тех, кто пришел им на смену. Они выставляли поляков в дурном свете в Петербурге, пробуждали недоверие к ним у монархов и скрывали настоящий источник зла, виновниками которого были сами. И хотя российские императоры пытались сделать что-то хорошее, чтобы залечить раны в сердце поляков, все их усилия приносили лишь временное облегчение.

Вашему императорскому величеству предназначено найти и применить единственное сильнодействующее лекарство от всех зол и страданий, которым подверглись поляки. Оно подсказано вам вашим сердцем, а необходимость применения – вашими убеждениями.

Глубоко тронувшие людей благодеяния, оказанные Вашим императорским величеством Гродненской и Виленской губерниям в прошлом году, можно считать предвестниками общей реформы, план которой Вы сами изволили задумать.

Напрасно пытаются доказать Вашему императорскому величеству, будто бы поляки – беспокойный и непокорный российской власти народ, которым трудно управлять. От примененного способа управления будет зависеть польза, которую можно будет извлечь. Также несправедливо пытаются очернить репутацию талантливых поляков, смелый и открытый характер которых часто выдается недоброжелателями как бунтарство и непослушание. Эти люди, которые кажутся беспокойными и опасными на расстоянии в тысячу верст от столицы, имеют только одну болезнь – желание быть поляками и, будучи призванными Вашим императорским величеством, станут первыми поборниками его славы и преданнейшими подданными.