Мемуары Эмани - [24]
Мне был всего тридцать один год. И опять в этот день, как десять лет назад, были накрыты столы, только столы были поминальные.
Пять долгих лет я спрашивала отца, которого уже не было в живых: «Ты почему велел выходить замуж только за корейца? Первый кандидат был однофамильцем – нельзя. Второй – голубоглазый, опять нельзя. А тот, кому ты дал разрешение, бросил на полпути с маленькими дочками. Как мне жить теперь?»
Как мне жить, я узнавала долгих пять лет вдовьей жизни. Чтобы прокормить девочек, взяла в школе две ставки, по ночам делала контрольные работы заочникам, писала курсовые и дипломные. Кроме тяжелой работы, на меня свалилось то, о чем и подумать не могла. Ревность и зависть замужних подруг, атаки мужчин, которым хотелось заполучить молодую вдову.
Подруга, которая раньше от меня не вылезала, холодно сказала: «Мой муж не будет тебе чинить колонку, он не сантехник». Другая открыла дверь и закрыла перед моим носом. Я прибежала к ней с детьми ночью, потому что буянил пьяный сосед. «У меня нет лишних одеял, это не гостиница», – бросила она.
Мужчины, все женатые, игриво подкатывались: не хочу ли я покататься, не хочу ли я отдохнуть на природе, не хочу ли я… Не хотела от них ничего, отвратительных и мерзких, похотливых козлов. Знакомая смеется:
– Муж вчера говорит: «С кем она гуляет? Не может быть такого, чтоб не было любовника».
– Есть и много! Только твой не в их числе. Терпеть не могу идиотов, – ответила ей резко.
Поэтому правила моей жизни были четкими, и их я выполняла неукоснительно.
• В доме не должно быть приходящих и уходящих мужчин, потому что у меня растут дочери – дурной пример матери заразителен. И молва, недобрая молва, станет плохим приданым для них. Как у моей бабушки, которая убежала с батраком, опозорив себя и своих родителей.
• Никто не поможет мне. Родня покойного мужа отвернулась, чтобы не висела на них и не претендовала на наследство.
• Подруги первыми плюнут в мою сторону, потому что ревнуют к мужьям.
• Надо работать и воспитывать дочерей в строгости, научить, как им выживать без меня. Они попадут в детский дом, если останутся одни.
• Жалость – единовременное пособие на первые три дня после похорон, потом к молодой вдове будут одни придирки.
• Надо быть сильной, независимой, много работать и дать детям то, что получают их ровесники в полных семьях.
За пять лет испытательного срока я узнала, что все верно расставила по местам, без единого промаха. Но почему, если было все правильно, мне так больно вспоминать о том периоде жизни, о маленьком степном поселке, о себе тридцатилетней с небольшим хвостиком? Через много лет выстрелил ответ – хочу забыть унижения и одиночество в той жизни. Я жила по строгим правилам, которые установила сама для себя. И не учла одного. Судьба опять развернула меня. Я встретила в зрелом возрасте любовь. Это был мой второй муж, Дмитрий Григорьевич.
Легкими шагами, с охапкой степных тюльпанов он вошел в мою жизнь. Разорвал безысходный круг, наполненный отчаянием и пустотой.
Как она приходит, нежданная и радостная, горькая и светлая любовь на одном из жизненных поворотов? Самый лучший человек, которого послала мне судьба за пять лет одиночества, стал моим мужем. На скромной вечеринке, посвященной нашему бракосочетанию, подруга нарисовала плакат с самолетом в небе. Внизу было написано крупными буквами: «А если ты обычная жена, зачем была Троянская война?»
Я стараюсь изо всех сил не быть «обычной женой» человеку, который стал отцом моим дочерям и дедом их детям.
Аромат тех степных тюльпанов догоняет меня почти сорок лет и не дает забыть о том, какое это счастье – встретить настоящую любовь.
Мой второй муж работал пилотом. Летчики, какие они? Привыкли куражиться! А чего им ходить без куража? Летные фуражки прикрывают взгляд озорных глаз. Кажется, еще минута, и они взлетят ввысь под ахи и охи восторженных девчонок! А долгие командировки в глухих селах, разбросанных по всей стране? Опять куражатся, идут экипажем под теми же восхищенными взглядами уже повзрослевших девочек. Шапки набекрень, эполеты полыхают золотом.
Девочки давно выросли, а летная форма им все так же нравится. И вдогонку пилотам летят охи и ахи: «Ах, как жаль, что во дворе нет аэродрома!»
К слову, о форме. Они ведь разные бывают. Вот полицейские сразу вызывают тревогу: «Что случилось?» А летная – это уже другой колор. Тут тебе и вечно синее небо, и «мама, я летчика люблю».
Когда муж уже был на пенсии, сосед пришел с такой странной просьбой: «Григорьевич, у тебя форма летная еще сохранилась ведь? Будь другом, одолжи на недельку. Дело серьезное, с женщиной хочу познакомиться. Уж очень хочу ей понравиться. Вот приеду я к ней такой, летчик…» – Он мечтательно закатил глаза.
Сначала я удивлялась, потом возмущалась, потом почти смирилась с привычками мужа. А привычки были очень непонятными. Куда бы мы ни собирались ехать, он начинал боевой осмотр транспорта только за несколько часов до отъезда. С узлами и собранными чемоданами стою и жду. Жду и смотрю, как он неторопливо обходит машину, пинает по колесам, открывает капот. Ага, еще и уровень масла проверил, сейчас будет доливать. «А вчера не судьба была?» – хочется закричать и вместе попинать колеса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Мария Рыбакова, вошедшая в литературу знаковым романом в стихах «Гнедич», продолжившая путь историей про Нику Турбину и пронзительной сагой о любви стихии и человека, на этот раз показывает читателю любовную драму в декорациях сложного адюльтера на фоне Будапешта и Дели. Любовь к женатому мужчине парадоксальным образом толкает героиню к супружеству с мужчиной нелюбимым. Не любимым ли? Краски перемешиваются, акценты смещаются, и жизнь берет свое даже там, где, казалось бы, уже ничего нет… История женской души на перепутье.
Миры периодически рушатся… Будь они внешние или внутренние, но всему в какой-то момент наступает конец. Это история обширного армянского рода, ведущего начало от арцвабердского крестьянина Унана. Наблюдая за ним и его потомками, мы видим, как меняются жизнь, время, устои. Как один устоявшийся мир исчезает и на его обломках возникает другой. Всё меняется, но люди и память о них – остаются.
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.