Мемуары дипломата - [45]

Только раз я имел мужество подойти к государю на публичном торжестве и заговорить с ним первым. Это было во время войны, на торжестве спуска в воду боевого крейсера. Его величество стоял один, наблюдая за предварительными приготовлениями, и так как мне нужно было передать ему кое-что частным образом, я подошел к нему и заговорил. Он принял меня очень милостиво и разговаривал со мною до начала церемонии.

Любопытно, что, несмотря на старинный церемониал и традиционный этикет императорского двора, с послами иногда обращались, как со слугами, даже настолько, что на собрании послов вскоре по моем прибытии старейшине было поручено войти с представлением по этому поводу. Согласно установившемуся для таких случаев обычаю, посланник, приглашенный на завтрак или обед во дворце, завтракает или обедает за одним столом с государем. Поэтому, получив накануне моей первой аудиенции телефонное сообщение из Царского, что я приглашен к завтраку, я, естественно, предположил, что я буду завтракать с царской семьей. Я, однако, ошибся, так как по окончании аудиенции меня посадили за один стол с придворными. Тогда я ничего не сказал, считая, что вновь испеченному посланнику не подходит быть слишком щепетильным.

На следующий год, будучи приглашен в Царское для представления его величеству членов только что прибывшей британской делегации, я опять, несмотря на мои попытки отказаться, должен был завтракать с придворными. Так как мои коллеги сговорились со мною не принимать таких приглашений в будущем, я счел момент подходящим для протеста. Поэтому тотчас же после завтрака я поговорил с главным церемониймейстером. Я сказал ему, что он поставил меня в очень затруднительное положение. Я являюсь во дворец в качестве официального британского посла, и он отлично знает, что по этикету в подобных случаях не принято приглашать меня завтракать с придворными. Поэтому я выразил надежду, что в будущем такие приглашения повторяться не будут, и что он постарается устроить так, чтоб я сейчас же после аудиенции возвращался в Петербург. Граф Гендриков должен был согласиться, что я прав, и в дальнейшем для меня всегда на станции в Царском был готов специальный поезд, которым я и возвращался в город.

До революционного восстания, последовавшего за Японской войной, царская семья жила сравнительно уединенно в Царском Селе, выезжая в Петербург только в тех случаях, когда государственные дела или религиозные церемонии требовали их присутствия. Двор также не принимал участия в светской жизни столицы, и пышные балы, которыми славился Зимний дворец, отошли в область преданий. Время от времени, напр., во время трехсотлетия дома Романовых, ставились парадные представления в опере. Театр имел тогда замечательный вид: партер представлял сплошную массу блестящих мундиров, а ложи были заполнены изящно одетыми дамами, сияющими драгоценностями.

За все время моей дипломатической службы в Петербурге Зимний дворец был открыт, помимо новогодних приемов и крещенского водосвятия, только один раз. Зимой 1913-1914 года главы посольств и видные члены русского общества были приглашены на представление "Парсифаля" в закрытом театре Эрмитажа, построенном императрицей Екатериной. Это был во всех отношениях прекрасный спектакль, которым могла гордиться сама великая Екатерина. Я не музыкален, и впоследствии императрица Мария и молодые великие княжны упрекали меня в том, что я мирно проспал весь спектакль; но, как я уверял их, я закрыл глаза, чтоб лучше слушать музыку. Однако обед, поданный в Зимнем дворце в одном из антрактов, не оправдал тех ожиданий, которые возлагались на него по слухам о великолепии подобных празднеств в прошлом. Ни по внешности, ни с гастрономической точки зрения его нельзя сравнить с государственными банкетами в Букингемском дворце.

В уединении Царского императорская семья вела простую домашнюю жизнь, которая исключала для посторонних возможность проникнуть в их счастливый семейный круг. Они мало принимали, и я очень редко имел счастье завтракать или обедать с царской семьей.

Об императрице Марии я могу сказать совершенно другое. Ее величество любила принимать у - себя, и, хотя после смерти Александра III она не вела широкого образа жизни, она часто оказывала мне честь приглашением запросто к ней на завтрак. Мне пришлось несколько раз обсуждать с ее величеством внутреннее положение, причинявшее ей, по мере продолжения войны, все растущее беспокойство. Она вполне сознавала опасность направления, принятого царем, и не раз рекомендовала умеренность. Если бы ее советы были приняты, Россия, быть может, избегла бы многих страданий. Но судьба решила иначе.

Среди других членов царской семьи первое место занимала великая княгиня Мария Павловна, вдова великого князя Владимира. В своих дворцах в Петербурге и в Царском ее императорское высочество имела свой небольшой собственный двор. Выражаясь светски, он являлся миниатюрной копией царского двора, пока последний не был сведен почти на-нет благодаря уединенной жизни царской семьи. "Grande dame"{14} в лучшем смысле этого слова, не слишком требовательная в вопросах придворного этикета, великая княгиня была великолепна в роли хозяйки, ведущей придворный прием.