Мемуарр - [10]

М а й я. Ну почему, почему у нас все не по-людски?! Это же тост. Стол не накрыт, не налито, не поднято. Август, ты моя судьба, солнце в моем окне, мое все, но это ты так долго сопротивлялся, и на этот раз я тебя обвиняю.

А в г у с т. Козочка моя, и ты по-кавказски? Не жила ли ты в тех краях? Не слушала ли, не училась?

М а й я. Ты прекрасно знаешь, что я после рождения Светланы отдыхала в Пицунде. Ты сам меня провожал, сам списывался с Виктуаром, чтобы он меня встретил. Но чтбо ты услышал в моих словах кавказского? Они вырвались из сердца. Как вырывались на первом курсе, и на картошке, и в овощехранилище…

В а л е р и й…и в стройотряде…

М а й я…и в стройотряде…

В и т а л и й…и в турпоходе…

М а й я…и в турпоходе…

В и к т у а р…до всякого Ярослава…

Я р о с л а в. При чем тут я?

М а й я. Он хотел сказать “до Светланы”.

В и к т у а р. Я хотел сказать “до Пицунды”. А как ее принимали в Пицунде! Меня – так – никогда! Меня к ней не подпускали! И знаете почему? Из-за Светланы. Из-за имени. Для них это дочка Сталина, только.

М а й я (нервно). В конце концов, узнбаем мы, что у вас за подарок? Что это такое, что понадобился прицеп.

С в е т л а н а. Сколько лет живу, и в голову не приходило. Я что, действительно в ее честь?

М а й я. По порядку, по порядку! Сперва раздвинем стол, и тащите ваш подарок.

А в г у с т. А в чью, царицы Тамары?

М а й я. Что ты несешь! Сталин тогда уже умер.

А в г у с т. Умер и на сороковой день вознесся.

М а й я (Августу). Угли ты на свою макушку собираешь ко дню Страшного суда.

А в г у с т. Тут только все и разобрались, кто он такой. Без смерти он отец и вождь. Название станций. Платформа Отец, следующая – разъезд Вождь. Учитель – слабовато: учитель, учиха. Пошли изыски: корифей, генералиссимус. Корифей – это уже цикорий. Генералиссимус – еще чуть-чуть, и венеролиссимус. А усоп – и стал Сталин.

М а й я. Я Сталина ненавижу. Кровавый палач. Правильно Берия сказал: умер – тиран.

В и к т у а р. Ты, Майя-калбатоно, знаешь, как высоко я тебя ставлю. Но и Августа не ниже. Светлана твоя не Августовна, а Иосифовна.

В а л е р и й, В и т а л и й (вперемежку). Майка, ты чё? Твоя идея. Друга не предадим. Ты настояла.

М а й я. Да я его физиономию видеть не могу. Одни усы чего стоят!

Н и о б е я. А мне нравятся.

М а й я. Желтоглазый.

Н и о б е я. А мне нравится.

М а й я. Дымил как паровоз.

Н и о б е я. А мне нравится.

Т и г р а н. А я как бы маоист.

К о р н е й. А я два раза по пять кубов. Букет весенних маков в лебяжьих руках. Сугрев осенней соломы под северным сиянием. Похищение данных ангельского банка. Выкуп драгоценной, хотя и не святой, жизни.

А в г у с т. Как-как? Осенняя солома под северным сиянием?

К о р н е й. Повторяй, дед. Запоминай, Август Макарыч, и учись, пока я жив. Два раза по пять кубов. Выползок из лебяжьих ручек. Северное сиянье хрупкой соломки. Налет на банк херувимов и серафимов. Варево на факелах. Приход по прямой, уход по параболе.

М а й я (напряженно). По-да-рок! Увидим мы когда-нибудь подарок?

Валерий, Виталий и Виктуар выходят и возвращаются с портретами на палках:

Сталина, Брежнева, парным Хрущева и Булганина, парным Андропова и Черненко, парным Путина и Медведева, а также вправленных в две ромашки на одном стебле Горбачева и Ельцина. Расставляют вдоль стены. Смех, возгласы изумления, радости.

С этого момента возникает и нагнетается ощущение тесноты.

В а л е р и й, В и т а л и й, В и к т у а р (вперемежку). Зарождение жизни на земле. Узнаёте? Возвращение к истокам. Начало, начало! А заодно целая жизнь. Половина сейчас уже антиквариат. В начале была демонстрация. Шестой день творения. Чудом нашли. Оцените хоть!

А в г у с т. Теперь банкета точно не получится. Стол расставим – пройти будет негде.

Т и г р а н. А зачем ходить? Мы сядем, они постоят.

В и к т у а р. Вот оно, племя младое, незнакомое с нашей эпохой.

С ее живой кровью, с воздвигнутыми ею традициями. Обязательно пройти! Поднять портреты и пройти. Как сорок лет назад. Это же мистерия.

Т и г р а н. Перед кем?

В и к т у а р. Друг перед другом, сами перед собой. Вы что, думаете, мы тогда перед ними, перед трибунами шли? Главные были – мы, они – декорация.

М а й я. Тогда фуршет. Стол в угол, и фуршет.

А в г у с т. Обед накрылся. Как я и предсказывал. Веление времени.

У каждой эпохи свое веление.

Стол задвигают в угол, приносят с кухни тарелки с закусками, бутылки, стаканы. Постепенно начинают примеряться к портретам.

Н и о б е я. Иосиф, как его, Виктуарович – мой.

В а л е р и й. Виссарионович.

Н и о б е я. Честно говоря, отчество дикое.

А в г у с т. Именно. По-гречески значит лесной.

Н и о б е я. Мама, или ты его хочешь? Между вами же тайная связь.

С в е т л а н а. Мой избранник – Брежнев. Моя юность, порывы, пыл. И тому нравишься, и другому. На фоне общего спокойствия. Покоя. Постоянства вселенной. ГУЛАГа нет, только в виде книги. Борьба – символическая, за покой, за мир. Земля – малая, маленькая. Чувство уверенности, что все как следует, сегодня, завтра, послезавтра, послепослезавтра.

Т и г р а н. Я – Путина-Медведева. Симпатичные, честно. Мне лично. Самостоятельно изучили английский язык. У Путина второй – немецкий, у Медведева – французский. Физически крепкие. На мировой арене – цунами. Для своих – татами.