Мелодия страсти - [57]

Все, наконец, утрамбовались между пакетами на сидениях и поехали домой – голодны и счастливые.

– Я хочу пельменей, – застенчиво сказала Соня. – Это как равиоли с мясным фаршем и луком.

– Сейчас дома сделаем. У меня есть фарш. А как готовить тесто – посмотрим в интернете.

И Соня поняла, что ее и впрямь удочерили родители Клода.

Дом встретил ее магической прохладой. Обе они с Робертой прошлись по мраморной плитке кухни, предоставив Роберту спрятать платье и фату в шифоньер в родительской спальне. Он отправился выполнять поручение, помня о приметах и о том, что свадьба уже завтра. Хотя молоды, они уже женаты, если на то пошло. Но только распрямляя в шкафу, из которого он, как рыцарь, выкинул на кровать несколько вешалок со своими костюмами, он почувствовал себя взволнованным отцом, который завтра поженит детей. Поведет новую дочь к алтарю навстречу своему любимому Клоду. Между отцом и сыном все и всегда было сдержанно и сурово. Оба они по обоюдному согласию не выказывали «сантиментов», но отец приезжал к Клоду в ту страну, где он находился на соревнованиях, если происходило что-то неприятное для мальчика, например, раз его попытались покалечить кем-то нанятые парни в Гонконге. Клод отбился, но на соревнованиях все лицо его было в синяках. И как только он рассказал об этом по телефону, Роберт бросил бизнес и жену и помчался с банками – склянками с мазями и маслами в аэропорт. Среди них был и густой тональный крем. Когда Роберт покупал его в дьюти-фри, дотошно консультируясь на счет степени маскировки, создаваемого кремом, одна из продавщиц задала вопрос: вы избили жену?! А вторая высказала предположение, что он покупает крем для трансвеститов, чтобы совсем не было видно, что у них коже грубее, чем у женщин. Он улыбнулся загадочно, оставив девчушек заинтригованными. На самом же деле он понимал, что сам Клод не пойдет покупать тональный крем. И когда он выиграет соревнования, а он их выиграет безусловно – его фотографии на пьедестале не вызовут у фотографов и читателей прессы и телезрителей множества домыслов. Ведь на это, в том числе, и надеялись те, кто нанял парней подорвать его здоровье и репутацию.

Тогда он убедил Клода «намазаться этой фигней» потому, что нельзя в жизни следовать сценарию, который подготовили враги. В этом залог любой победы в спорте: знать, что ты готов не только к рекордам, ног и к вопросам поклонников, журналистов. Спорт – это шоу, чтобы еще ему не приписывали. Поэтому надо не терять лицо.

Когда Роберт вернулся на кухню, женщины, повязанные фартуками из пластика поверх своих красивых платьев, уже месили тесто и размораживали фарш в микровольновке. И ему выпало на долю чистить и мелко порубить лук. Тот оказался, как выразилась Роберта, «злющим». Но ее муж был рад предлогу выпустить слезы на волю. Они у него еще в спальне просились.

Пока лепили пельмешки, получившиеся куда большими, чем полагалось по жанру, вернулся с моря Клод. На руках у него спал уставший Фрэди. Клод жестом показал, что уложит кроху спать наверху и вернется.

Разложив малыша, гуттаперчевого, как тряпичная кукла, в его кроватке, Клод на цыпочках ушел вниз. Его помощь не понадобилась, но он помыл руки и стал под диктовку скаченного из интернета текста, который озвучивал для него Роберт, делать соус из молотых помидор, молотого чили и укропа к пельменям. От сбя Софья посоветовала, вспомнить, как соус делала ее мама, добавить уксуса.

Когда пельмени извлекли, все так объелись, что осоловели и поплелись спать. Но наверху заплакал проснувшийся малыш, и Соня извлекла его из кроватки, перенесла к ним с Клодом в спальню и сама отправилась мыться, предоставляя Клоду целовать мальчика в пузико и гладить по головке.

Когда она вернулась в одном полотенце, в ванную пошел Клод. Малыша он ополоснул под душем на пляже, поэтому снова его мыть смысла не было. Соня положила гугукающего Фрэдика на середину постели и накрыла его прихваченным из ванной в руках сухим полотенцем. Но малыш его откинул ручонкой, вцепился в край мокрого на Софье и стянул полотенце на простыню, а сам потянул ручонки к Соне, как бы прося взять его на руки. И …припал к ее груди.

Лицо у Сони стало беспомощным и растерянным. А Клод быстро побежал на кухню за бутылочкой со смесью. Он вернулся быстро, и Соня с трудом отлепила малыша от соска и подсунула ему бутылочку, продолжая держать ребенка у груди. Насосавшись, мальчик начал засыпать. И Соня положила его между ними с Клодом. Но кроха тут же повернулся к ней со словом «мама», сказанным очень ясно и громко.

Соня от неожиданности застыла, потом издала горлом какой-то странный звук и притянула мальчика к себе. Клод же почувствовал, что в этот момент какой-то общий теплый купол накрыл их всех троих. Это Ангелы сомкнули над троицей крылья, поцеловал малыша в попу. Погладил по голове любимую.

– Со словом «папа» придется подождать до утра, – пошутил он. И вся компания заснула «сном младенцев» в восемь утра. А с утра Клод должен был ехать в церковь, чтобы покреститься в Православие, пока Соня наряжается к свадьбе и делает прическу.

Утром Клод встал тихо, не поев, лишь умывшись, отправился в церковь, чтобы к восьми прийти на свое крещение. Он выбрал ближайшую к дому родителей православную церковь, когда занимался организацией венчания. Церквушка на улице Карлтона, носящая имя Святого Георгия стоит среди жилых домов и внешне на них походила. Не было в ней ни золоченых куполов, не знаменитых икон, ни роскоши внутри, как в тех церквях, которые на территории России. Здесь крыша со скатами, закругленные сверху окна, внутри под потолком балки темного цвета, скорее напоминающие немецкие жилые дома. Невысокое крыльцо вело к двери, которую можно было бы себе представить и в обычном жилом особняке.