Мелодия для саксофона - [51]

И наконец, на третьей табличке было написано: «Свернёшь направо — будет застава. А за ней посёлок дачный. Называется Удачный».

Мирослава улыбнулась: «Сразу видно, что надписи делал большой юморист. Да и люди здесь, видать, живут весёлые».

Она села в машину и свернула направо.

Указатель не обманул, минут через десять она доехала до так называемой заставы, то есть охранного поста перед въездом в посёлок. Вот только не было там ни души, кроме вороны, сидевшей на высоком столбе.

Ворона посмотрела сверху вниз на высунувшуюся из машины Мирославу и громко сказала «кар». То есть дала добро на въезд.

Мирослава поблагодарила птицу, вышла из машины, подняла шлагбаум, пересекла невидимую границу, отделявшую «Удачный» от всего другого мира, снова вышла из машины, чтобы опустить шлагбаум.

Никто ей не воспрепятствовал. Никто не спросил, зачем и к кому она едет, так как, кроме вороны, интересоваться ею по-прежнему было некому.

«Ну, и дела, — подумала Мирослава, — прямо как в рассказах тёти Вики об СССР».

Тогда никому и в голову не приходило охранять дачные посёлки, впрочем, как и многое другое.

Проехав несколько метров, Мирослава оказалась на утрамбованной грунтовой дороге.

«Да тут и асфальта нет», — не очень сильно удивилась она.

Грунтовая дорога сменилась щебёнкой, а через несколько метров тряски появился и асфальт, хотя Волгина уже и не чаяла его увидеть. Теперь она сбавила скорость и на медленном ходу двинулась дальше, стараясь не попустить дом Пушкарской.

Он оказался довольно далеко от въезда в посёлок. Стоял себе на чётной стороне за зелёной калиткой и не слишком высоким забором. Через него Мирослава увидела, что окна в небольшом двухэтажном доме все до одного занавешены голубыми занавесками.

«Неужели хозяйка до сих пор спит?» — недоумевала Мирослава.

Солнце тем временем приближалось к зениту.

То, что собаки в доме нет, Волгина поняла сразу.

Перед домом располагался небольшой цветник, с одной стороны дома виднелись грядки с томатами, перцем, зеленью и некоторыми другими овощами. С другой стороны — жёлтые бока солнцу подставляли привольно развалившиеся на земле тыквы. За домом, по-видимому, был сад. Из-за забора трудно было рассмотреть, что за деревья там росли.

— Гражданочка, что это вы тут высматриваете? — раздался за её спиной сердитый женский голос.

Мирослава быстро обернулась.

Перед ней стояла рослая женщина средних лет в тёмной юбке и светло-серой льняной кофте с закатанными рукавами. На голове у неё был платок, завязанный точь-в-точь так, как у Солохи в старом советском фильме по повести Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Мирослава улыбнулась как можно приветливее и ответила:

— Мне нужна Софья Михайловна Пушкарская. Я специально к ней из города приехала.

— И за какой же такой надобностью вы к ней пожаловали? — не отступала сердитая Солоха.

— Об этом я скажу только самой Софье Михайловне.

Женщина недовольно покачала головой.

Внезапно раздался мужской голос:

— Римульчик! Ты никак шпионку отловила?

Из соседнего забора выкатился мужичок невысокого роста с бородкой, с быстрыми карими глазами и в старой спецназовской форме.

— Тебе бы, Рамир, только шуточки отпускать да анекдоты травить. Между прочим, сегодня твоя очередь дежурить, а ты дома прохлаждаешься!

Не обращая внимания на осыпавшую его упрёками Солоху, мужчина представился:

— Рамир Муратов, майор в отставке, — и протянул руку.

— Очень приятно, Мирослава Волгина, — детектив крепко пожала протянутую мужчиной руку.

— Наш человек, — одобрил он и, обращаясь к Солохе, проговорил: — Чего ты тут раскудахталась, Сергеевна, точно из-под твоей задницы только что тёплое яйцо вытащили?

— Нахал! — обругала его женщина.

По-прежнему игнорируя Солоху, мужчина представил её:

— Это Римма Сергеевна Страусова. Любит она везде совать своей длинный нос, — и резко поменял тему: — Вы к Софье Михайловне по делу или в гости?

— Да как вам сказать, — сделала вид Мирослава, что задумалась, — наверное, и то и другое. Я к ней на городскую квартиру вчера заезжала. А там только Фёдор!

— Зять — это святое, — кивнул Муратов.

— Ну, и зачем ты это сейчас ляпнул? — напустилась на него Солоха, оказавшаяся Риммой Сергеевной Страусовой.

— Что ляпнул? — не понял Муратов.

— Про святость зятя!

— Э, женщина, — махнул на неё рукой Рамир, — тебе не понять.

— Где уж мне понимать твои побасёнки, — обиделась женщина.

— Вы зайдите к нам, — пригласил Муратов, — моя жена как раз лепёшки допекает, будем пить чай.

— Спасибо, но мне бы Пушкарскую…

— Так нет её! — Муратов развёл руками.

— Как это нет? — забеспокоилась Волгина.

— Что за шум, а драки нет? — спросила вышедшая из дома напротив женщина лет семидесяти.

— А! Баба Маша! — обрадовалась Солоха, — вот, рассуди! Вот она, — Страусова указала на Мирославу, — ломится к Пушкарской, я её останавливаю, а тут подлетает Рамир, и нет бы расспросить, кто и откуда, документы потребовать, он её зовёт к себе чай с лепёшками пить.

— Цыц! Тебе бы только склоку на ровном месте устроить, — прикрикнула баба Маша на Страусову, — а Ратмир прав, гостеприимство — это наипервейший обычай россиян.

— Это он русский?! — всплеснула руками Страусова.