Мелким шрифтом - [19]

.

— Допустим, — гнет свое Оскар, — но я знаю: для вас сегодня главные таланты — поп-звезды, однако они как авуары ненадежны: либо пьют, либо сидят на игле. Чтобы вернуть этим дарованиям человеческий вид, приходится отправлять их в лечебницы. И все-таки надо бы помочь этому бизнесу снова стать на ноги, верно, Роджер?[86]

Несмотря на густой вонючий туман похмелья, Роджер читает то, что у Оскара на уме, будто открытую книгу, и безвольно откидывается на спинку стула, а Оскар снова идет в атаку. Так проходит наше совещание: Оскар в пух и прах разносит одних и подбадривает других, сумевших ему угодить. Но в открытую не нападает никогда. Он вообще изъясняется экивоками — это его излюбленный способ избегать конфликтов, поддерживать в конторе иллюзорный образ рубахи-парня, начальника, которого мы обожаем всей душой.

Совещания неизменно напоминают мне школу: обсуждаем что угодно, кроме темы урока, и тратим на это уйму сил. О чем только мы не талдычим на этих сборищах, старательно замалчивая насущные рабочие вопросы. По косточкам разбираем телепередачи, прочитанные книжки, погоду, выходные, буквально все подряд, — кроме длинного списка назревших проблем, непосредственно касающихся работы с клиентами.

На одном собрании слово взял Гэри.

— Я тут прочитал про одного человека, — начал он. — Дело было в Штатах, кажется в Калифорнии. Так вот, он умер прямо в офисе, и целых два дня этого никто не замечал, представляете? Целых два дия тот, мать их так, гнил рядом, а все вокруг в блаженном неведении корпели себе над бумагами. И только когда завоняло, они заметили, что бедняга откинул копыта.

Все недоверчиво захмыкали, зацокали языками, а один, обращаясь к коллегам, сказал:

— Во жуть! В жизни ие слыхал ничего подобного. А вы, блин, веритс, что такое бывает?[87]

— Не может быть, — послышалось со всех сторон; кто — то, видимо, попытался развсять тягостное впечатление.

— Такая хрень случается только в Америке.

Я слушаю, но вникаю не в слова, а в зазоры между ними: там идет битва. Эти зазоры полны злости, в них бурлит разочарование: очень многие страдают от типичной для офисного планктона неуверенности в завтрашнем дне, другие томятся скукой, третьих снедает честолюбие, а тех, кто уверен, что давно заслужил зарплату побольше или должность повыше, — не счесть. На каждом совещании случается множество беззвучных побед и поражений. Если все отворачиваются от неудачно пошутившего балагура, значит, он проиграл; зато дружный смех — это и есть приз, за который боролись победители. Через несколько дней после того, как мне показали заветную белую дверь, я вспомнил, что Оскар не стал распространяться про гнусных клиентов, производящих жуткое оружие. Даже у него хватило ума понять; нельзя, не в наших интересах допустить, чтобы стало известно, на кого мы работаем. Тем не менее в конце совещания он все же сказал:

— Кстати, друзья мои, у нас в коридоре открывается офис новой компании — они замечательные ребята, так что будьте с ними поприветливее.

Какое легкомыслие, подумал я. На месте Оскара я бы о них и словом не обмолвился: ежу ясно, что новые клиенты вызвали бы у многих сотрудников точно такие же нравственные муки, как у меня. Но Оскар есть Оскар. Он спокойно, без запиики говорил о новых соседях, не ожидая ни вопросов, ни проблеска интереса, он был убежден, что никаких дурных последствий не будет. Оскар принадлежит к тем людям, которые непоколебимо уверены, что им все сойдет с рук[88] (и, как это мне ни противно, я вынужден признать, что он, скорее всего, прав).

Наши совещания носят характер ритуала. Они начинаются и оканчиваются шутками. Вначале непременно шуточка про меня как главного работника отдела Условий и Примечаний. А в завершение Оскар выдает свою:

— Ну, этот месяц мы обсудили. Дверь в мой кабинет всегда открыта, милости прошу, заходите в любое время, — впрочем, на месте я почти никогда не сижу, так что отвалите и не думайте, что я буду попусту болтаться в конторе и слушать ваше нытье и жалобы. А теперь все — марш работать!

Ох, как мы хохочем.

УСЛОВИЯ И СОСТОЯНИЕ ВОСПОМИНАНИЙ И СОЖАЛЕНИЙ

Сожаление — это семя, из которого вырастают цветы горькой обиды.

По мере того как все эти мерзкие воспоминания стали ко мне возвращаться, я их перебирал, надеясь отыскать что — нибудь хорошее, о чем стоило бы неспешно поразмышлять. До сих пор тропинка, ведущая в память Прежнего Фрэнка, была устлана ненавистью, смятением, злобой, и мне до зарезу хотелось уцепиться за что — то радостное. Я изо всех сил стал думать о жене, в надежде, что наткнусь на кладезь воспоминаний, полных любви и счастья[89].

КЛАУЗУЛА 2.1 ЭЛИС

УСЛОВИЯ И СОСТОЯНИЕ ЛЮБВИ

Влюбиться — дело нехитрое. Не разлюбить — задачка потруднее.

УСЛОВИЯ И СОСТОЯНИЕ ЛЮБВИ

Подлинная любовь условна.

Это не самое романтичное утверждение, но что с меня взять? Я ведь юрист, а не поэт.

У. и С. брака

Моя жена вышла за меня, потому что я был ярче прочих[90]. Я женился на ней, потому что она была прелестна[91].

Не могу точно сказать, кто из нас двоих больше проиграл. Мы подписали брачный договор. (На нем, против моей воли, категорически настаивал мой отец.) Но, помимо брачного договора и того, что подразумевают супружеские обеты, у нашего союза, как у любого другого брака, были еще и свои, неписаные и неозвученные условия.