Мекленбургский дьявол - [99]

Отдельно от нескольких племен горцев кавказских с выражением почтения и просьбой о принятии в подданство. Оно, конечно, ничего не значит толком. Так, номинальный вассалитет, однако и то хлеб. С чего-то надо начинать. Приехал и еще один поэт – кахетинский царь Теймураз, который два года назад уже присылал в Москву посольство и слезно просил защитить от персов. Тогда я отправил письмо Аббасу, и тот прислушался. Поубавил немного ярость своих кызылбашей…

Теперь же он, судя по всему, собрался лично просить меня о покровительстве и военной помощи. Вопрос «а на хрена мне это надо?» в голове потомка царицы Тамары так и не возник. Но, посудите сами, Иран мой единственный надежный союзник против Османской империи и к тому же один самых важных торговых партнеров. И ссориться с ним у меня нет никакого резона.

С другой стороны, грузины наши единоверцы. Патриарх мне тогда едва плешь не проел и даже ныне покойную царицу Катарину на свою сторону привлек, дескать, надо помочь бедолагам. Вон, мол, как за Христа страдают. И не объяснишь ведь, что ничего, кроме геморроя, нам эти «православные братья» не принесут. Ладно, в первый раз, что ли.

Стоило мне сойти на причал в Азове, как раздались приветственные крики встречавших меня местных жителей и перекрывавшие их выстрелы из пушек. По идее, должен быть еще и благовест, однако колоколов в казачью столицу пока что не завезли.

Послы, как и следовало ожидать, не утерпели и примчались встречать меня лично, но в самый последний момент всех их растолкал и вылез вперед царь Кахетии. Теймуразу Давидовичу Багратиони было в ту пору тридцать два года. Глазастый носатый бородач с одухотворенным лицом в восточном тюрбане и расшитой серебром чохе, окруженный такими же колоритными спутниками.

– Приветствую тебя, великий воитель! – приветливо улыбаясь, сказал он по-грузински. – Пусть и дальше твое оружие будет победоносно, а народ счастлив.

Стоящий рядом священник тут же начал переводить, но я, не дослушав, раскрыл свои объятия и шагнул навстречу царственному коллеге.

– Здравствуй, мой дорогой!

Такой радушной встречи он явно не ожидал, а потому сразу же приободрился и с победным видом посмотрел на своих спутников. Однако чем дальше длилась наша встреча, тем кислее становилась физиономия Теймураза. Я представил его своим ближникам и царевичу с Петькой, хвалил грузинское вино, клялся, делая честные глаза, что нигде в мире нет лучших песенников, но стоило ему заговорить о чем-то важном, я тут же переводил речь на поэзию или охоту, или еще какие-нибудь пустяки.

Грузинский царь и впрямь был недурным пиитом, но стихи и поэмы его посвящались по большей части любви и вину. Тема, конечно, достойная, но малоперспективная. Так уж сложилось, что высокородных лириков у меня и без грузинского царя хватает, а вот с физиками напряженка.

Взять хоть Джанибека. Тоже человек не чужд поэзии и философии, даром что восточный тиран. Хотел было уже устроить между ним и Теймуразом поэтический турнир, но потом решил, что это будет перебор. Один пленник, другой проситель. Стоит ли бить лежачего?

– Не поможешь ты мне, – горестно вздохнул Теймураз, когда понял, чего стоит мое «гостеприимство».

– А что ты понимаешь под помощью? – сбросил я с себя маску. – Что мои войска, которые я столько лет с превеликими трудами собирал, обучал и вооружал, бросят все и пойдут освобождать Грузию, чтобы тебя сделать единственным царем во всех ваших четырех царствах, а твои тавады[42], или как их там называют, красиво жили и между собой собачились?

– За всю Грузию я не скажу, но Кахетия и Картли готовы признать твое покровительство. Мы все станем под твои знамена и пойдем в бой…

– Если бы вы хотели идти в бой, – перебил я Теймураза, – могли бы сделать это под знаменами Великого Моурави[43], но почему-то предпочли его изгнать.

Когда я упомянул об опальном Георгии Саакадзе, царь и переводивший нам монах разом вздрогнули и затравленно переглянулись.

– Ты много знаешь о наших делах, великий царь, – вздохнул Багратиони. – Слышал наши песни, пил наше вино. Откуда?

– Живу долго, видел много, умных людей слушал, – пожал я плечами.

Не рассказывать же, в самом деле, ему про доброго доктора дядю Левана, который вырезал мне в детстве аппендицит. Про прочитанные книги и просмотренные фильмы.

– Что же касается помощи, – продолжил я после недолгого молчания. – Нет, войсками я вас поддерживать не стану. И не потому, что не хочу. Просто не могу. Далеко вы от нас, а тут года спокойного не было, чтобы кто-то не напал или еще какую пакость не устроил.

– Я понимаю, – покивал Теймураз.

– Но совсем без помощи тоже не оставлю. Буду понемногу припасы слать, оружие, деньги. Разрешу купцам вашим в царстве своем торговать. Причем не только в России, но и в германских землях. А еще вот что сделаем. Ты, верно, слышал, что я завел в Москве академию для изучения наук. Присылай своих детей или хоть племянников к нам учиться. А также и иных отроков. Глядишь, и научатся чему.

– Шах Аббас может этому воспротивиться, – задумался царь.

– Об этом не беспокойся. Я с ним договорюсь. Чаю, после взятия Крыма он мне не откажет.