Мехман - [18]

— Да, конечно, был заместителем. И сейчас я заместитель. Но не все считаются с моим мнением… — Съежившись под испытующим взглядом Мехмана, он льстиво сказал: — Честное слово, с первой минуты, как вы появились здесь, я почувствовал к вам симпатию… Даже ночью мне снились, ей-богу… Извините, утром жене Явер рассказывал, что моим начальником будет очень способный молодой человек… И вот сейчас я смотрю, вы на самом деле хотите работать самостоятельно, ни с кем не считаясь…

Мехман все еще перелистывал дела.

— Ведь вы сами ведете следствие? А почему неясно зафиксировано? Не все можно понять…

— А разве дают зафиксировать все ясно?

— Надо писать возможно понятнее. Ведь это не просто листы бумаги. Мехман похлопал рукой по делам. — Каждая строчка этих протоколов — судьба человека, а может быть, — и целой семьи! Следователь не может обвинять голословно. Надо добиться признания вины, глубоко мотивировать, а потом уже наказывать. Снимать с работы невиновного человека, изолировать его — кому это нужно? — Мехман поднял голову и посмотрел следователю прямо в лицо. Нельзя играть шутки с невинным человеком, никак нельзя, товарищ следователь.

Муртузов вздрогнул, как будто по комнате пронесся холодный ветер.

— Как можно? Еще бы!

— Да кто же поверит в правосудие, если виновный будет ходить на свободе, а невинный сядет в тюрьму, — продолжал сурово Мехман.

— Я только прошу вас, товарищ прокурор, поставить с самого начала в известность исполком о ваших планах. Не подумайте, что я хочу свалить всю вину за беспорядки в прокуратуре на других, посеять раздор между вами и районными организациями. Упаси бог… Я был здесь одинок, беспомощен, на меня оказывали большое давление… может быть, я тоже кое в чем повинен… Голос у Муртузова задрожал: — Может быть, и я предстану перед вами как обвиняемый за злоупотребление своей властью, своим служебным положением.

Мехман молча продолжал заниматься своей работой. Муртузов постоял немного молча и вышел. Спустя некоторое время снова зазвонил телефон. Мехман услышал утомленный, хриплый голос:

— Это ты, Муртузов?

— Нет, говорит районный прокурор.

— Слушай, дорогой, передай, пожалуйста, трубку Муртузову.

— Он у себя в кабинете. Позвоните к нему.

— Слушай, дорогой. Это из райисполкома говорят. Неужели ты не можешь встать и позвать его?

— Позвоните к нему в кабинет. Он там.

Тот же голос сердито сказал:

— Скажи ему, чтобы позвонил лучше ко мне, в кабинет Кямилову.

— Товарищ Кямилов. Я собираюсь сегодня зайти к вам, — начал было Мехман, но ответа не последовало.

На другом конце провода положили трубку.

Мехман не придал этому значения и в конце дня пошел в райисполком. Он хотел уже войти в дверь кабинета председателя, как ему преградил путь Саррафзаде — секретарь.

Прекрасно зная нового прокурора в лицо — райцентр был не настолько велик, чтобы можно было не заметить нового человека, — он все же спросил:

— Вы кто будете?

— Я новый прокурор. Хочу видеть председателя. Я немного ознакомился с делами, и теперь…

— Товарищ председатель очень занят, — сказал Саррафзаде, сморщив женоподобное лицо с дряблыми щеками. — Будьте добры, присядьте. — Он показал Мехману на стул с перекошенными ножками, стоявший у окна.

Мехман сел, стул зашатался под ним. Он встал и начал прохаживаться по приемной. Из кабинета слышались шум и крики. Мехмая узнал хриплый сердитый голос Кямилова. Саррафзаде вошел в кабинет и тотчас же вернулся.

— Товарищ Кямилов велел сказать, что он вас сам вызовет, когда надо будет…

Мехман, ни слова не говоря, ушел. Дома он старался скрыть плохое настроение от матери и жены. Но чуткая Хатун сразу заметила, что сын не в духе.

— Что случилось, сыночек?

— Ничего, мама. Просто устал… Дайте что-нибудь покушать.

— А что она тебе подаст? — начала недовольно Зуяейха. — Ничего в этом проклятом месте не найдешь. Бедная мама ходила-ходила по базару и вернулась с пустыми руками. Хорошо, что этот твой курьер в калошах достал немного кислого молока.

— Ну и что же, что может быть полезнее мацони?

— Мацони и хлеб! Прекрасный обед для прокурора. Остается поздравить тебя с твоим назначением, Мехман! — Зулейха покачала головой. — Я напишу маме, что мы тут нуждаемся, пусть она пошлет нам из города продукты.

— Ничего с нами не случится, если немножко меньше поедим, — начала успокаивать ее Хатун. — Это тоже благодать, то, что мы имеем, дочь моя, надо ценить все. Мы здесь еще новые люди и с базаром еще не знакомы, к здешним порядкам не привыкли. Придет время, все уладится, все будет хорошо. Зато вся семья вместе…

— А как будем жить? Чем питаться? Пускай таким добром, как мацони с хлебом на обед, аллах наградит моих врагов. Подумаешь, благо! — Зулейха бросилась на кровать. Взвизгнули пружины матраца. — И это называется прокурор!

Ни Мехман, ни мать ей не ответили.

14

Муртузов проявил большое усердие и даже, кажется, волновался. Дожидаясь прихода прокурора, он просматривал и приводил в порядок дела. Солнечный свет освещал его желтую лысую голову, склоненную над бумагами.

— Сейчас прокурор явится, придется давать объяснения. Нет, надо его отвлечь… — бормотал он, подыскивая для разговора тему поинтереснее. — Надо завоевать доверие! Иначе можно здорово проиграть…