Механическое стаккато - [61]

— Я подкидыш, но имею фамилию, воспитание и любовь моих приемных родителей. Мои истинные корни — для меня тайна, — Бекка приняла руку Нольвенна, подтверждая, что он сказал все верно. — Не скажу, что это особо поразило меня. Поразите же каким-нибудь фактом о себе.

— Мой дар действительно существует, и моя бабушка была ведьмой, — сказал Нольвенн, наблюдая за реакцией Ребекки. Та удивленно и заинтересованно вскинула свои темные тонкие брови, прикрыла пальцами губы. — Мы потеряли половину имений только потому, что она предсказала королю скорую смерть. Несмотря на то, что его отравили через неделю, владения нашему роду так и не вернулись.

Этот факт не был тайной, но и в газетах об этом не писали. Что Нольвенн еще мог о себе рассказать? Он плохо себе это представлял, потому предложил играть чуть иначе:

— Поменяем условия? Один мой вопрос и один ваш. Честный обмен. Поверить не могу, что такая женщина, как вы, кому-то уже досталась, даже дар ни при чем. Вы действительно обручены, мисс Кавендиш?

— Вы же видите кольцо у меня на пальце? — Ребекка поднесла тонкие пальцы к янтарной броши на груди, скользнула легким движением по своей шее, будто поправляя локон. — Это многих смущает, имею в виду маску моего жениха. Немного не понимаю, почему я должна сторониться или пренебрегать тем, кто скрывает лицо маской в силу увечья. Ведь на самом деле кругом множество людей без масок, но они лицемерны, а души их, в отличие от тела, увечны, — с чувством проговорила она, выдохнула, несколько мгновений молчала, чтобы прибавить своим словам весу, потом перевела тему:

— Вы же состоите в клубе ученых, Михаэль. Я читаю газеты, и там красивые слова, о том, в какой мечте мы скоро будем жить, как преобразится все. Скажите, вам легко дается нести факел науки в нашу жизнь? Неужели ничто не мешает?

— Талант играть словами… С моей стороны было ошибкой не сказать, что на вопрос не полагается прямой ответ, — неожиданно лорд Нольвенн рассмеялся теплым, бархатистым смехом, все еще думая об ответе женщины, а не о ее вопросе, потом перенял эстафету. — Разве кому-то из прогрессоров было легко? Факел науки не только поджигает что попало, но и собирает толпы тех, кто стремиться его погасить. Вы имеете большой зуб на прогресс? Почему?

— У отца были некоторые проблемы после установки некоторых станков на заводе, — ответила Ребекка абсолютную правду. — Не он один, конечно. У меня достаточно ума, чтобы понимать, что прогресс неизбежен. Но ведь общество тоже должно обновиться согласно новым порядкам, а это так нелегко. Будущее так туманно…

Ребекка замолкла на несколько секунд, потом пояснила свой интерес к поднятой теме:

— Я просто пытаюсь узнать больше об этом самом неизвестном. Вовсе не хочу твердить об одном, возможно, даже хочу, чтобы меня переубедили. Кто вам мешает? Волнения рабочих классов? Религиозные объединения? Ну, государство же наверняка поддерживает, иначе бы вашему клубу было бы тяжко.

Бекка казалась спокойной, но если этот человек замешан в деле деталей, он может увидеть нечто, что заставит его впредь держаться подальше от нее и доктора. Держаться подальше

— в лучшем случае.

— Я могу начать аплодировать? — Нольвенн понимал, что невеста барона им манипулирует, неизвестно с какими целями, но сдавался в ее власть с неким наслаждением. — Ладно, нарушу ваш порядок отвечать на вопрос столь расплывчато. Государство, конечно же, поддерживает наш клуб, государству выгодно, чтобы мы делали открытия. Волнения рабочего класса… Вы так сказали, будто сами участвовали в них. Да оглянитесь же, Англия застряла в средневековье! Все еще не отменено до конца рабство, на фабриках работают даже дети. Что плохого в техническом прогрессе, если он хотя бы куда-то ведет?

Мужчина разошелся и теперь снизил голос. Не стоило, конечно, так обобщать. Но Ребекка оказалась слишком приятным слушателем.

— Прогрессу всегда мешают те, кто хочет только наживы и сохранения своего положения и имущества. Мисс Кавендиш… Ребекка, я могу понять рабочих. Автоматоны и конвейеры отбирают у них кусок хлеба. Но никто из них даже не думает о будущем. Они могли бы превратиться в механиков, а не бастовать за право быть инструментами. Кто нам по-настоящему мешает, так это правительственные кровососы, так и норовящие влезть за своей долей наживы и идей! Идей, которые они даже не в состоянии понять, не то, что донести их смысл до других. Почему вас так беспокоит эта тема, что вы спрашиваете только о ней?

— Нольвенн, я вас нашел! — на балконе возник барон Кингсли, весьма неожиданно, как черт из табакерки.

Бекка в душе обрадовалась его появлению. Беседа начала принимать опасный оборот.

— Осталось найти только нашего нового знакомого барона и дочь Бернса.

Кингсли, как и в первую их встречу, придал женщине не больше значения, чем предмету мебели.

— Эти двое так хорошо укрылись, — а вот это Кингсли уже сказал для Бекки, не без сарказма.

— Доктор Бернс? — Ребекка вернулась в залу, где собрались почти все найденные бароном гости. Она подсела к доктору. — Этот ужин был прекрасен!

— О, я весьма рад. Это все общество. Ну и, возможно, плод моих скромных организаторских талантов и моего повара… — доктор Бернс улыбнулся Бекке той улыбкой, какая должна быть у самых добрых дедушек в мире. — А как вам наш сэр Михаэль? — живо поинтересовался он, откидываясь на спинку кресла.