Механический ученик - [7]

Колдун наперечёт знал лесные травы. Больше того, знал он и какие травы от каких болезней могут излечить, а стало быть, умел ворожить. Кто ему дал эту науку — может, леший, а может, ведьмы? Бог знает! Да только если кто поранит на косьбе руку или животом занедужит — сразу к нему.

На каждый случай у него своё зелье. Какая ни есть хвороба — любую от того зелья как рукой снимет.

Однажды случилось вот. Проходил колдун по деревне и увидал свору помещичьих гончих. Поглядел он на них да и скажи: «Эких кобелей выкормил. Людей бы так кормил!»

А на другой день неожиданно для всех подох в самом расцвете своих собачьих лет любимый блудовский кобель.

Все стали судить да рядить об этом.

Выходило, что сглазил кобеля колдун своим чёрным взглядом. Не иначе.

Злодея привели в приказную избу, и там на допросах да под пытками он во всём повинился. Подьячим там Емеля, у него все сознаются — и правые и виноватые. Порешили колдуна казнить — и вроде бы делу конец.

Ан нет. Послали его в покаянную избу, а он, сидючи там, сказал государево слово и дело. И тут же казнить его стало никак невозможно, надо дальше вести распрос. Вдруг он и впрямь ведает про измышления на их императорское величество, либо про бунт, либо про измену.

Принялись его вдругорядь пытать да расспрашивать. И тогда он показал вот что.

Умышления на государя, на бунт или измену он будто бы ни за кем не ведает, а государево слово и дело сказал затем, чтобы указать, где таятся несметные залежи серебра.

И будто бы на Алтае, у самого Колыванского озера, живут отдельно от всех татарин Азим и русский человек Рябухин. Рябухин человек не простой: умеет плавить серебряные деньги — две части меди и одна часть серебра в копейке. Серебра в этих залежах тысячи пудов.

— И так он ладно врал да заливал, — продолжал солдат, — так, видать, крепко знает рудное дело, что все ему поверили. И написали обо всём в Тайную канцелярию. Прождали недолго — и года не прошло, как прислали ответ: приказано впредь о сыскании руд в Тайную канцелярию не писать, а писать в Берг-коллегию. В Берг-коллегии велели вместе с острожником отправляться на Колыванское озеро и самим посмотреть, что да как.

— Вот и идём мы теперь на Алтай, искать татарина Азима да русского человека Рябухина, — со вздохом закончил солдат.

Ночью, когда все уснули, Иван вылез из-под телеги. Свет полной луны ярко освещал бревенчатое здание острога и солдата, стоявшего на часах. Он подошёл к острогу.

— Глянь-ка, — обратился Ваня к солдату. — Какая большая луна. Полнолуние.

— Нам о том знать не положено, — отвечал солдат.

— Отчего же это про луну да не положено, — удивился Ваня. Он встал спиной к двери и положил руку на засов. — А про месяц, когда он тонкий-тонкий, как клинок, про месяц положено?

Заключённый кашлянул.

Солдат искоса поглядел на острог и сказал:

— Нам разговаривать не велено. Стой на часах да думай. Вот и всё.

— Об чём же ты думаешь? — спросил Ваня и слегка надавил на засов.

Было страшно.

— О корове, — сказал солдат, не замечая лёгкого скрипа.

Засов отошёл в сторону.

— О какой корове? — спросил Ваня и опустил руки.

Между скобой и засовом появился зазор. Дверь острога была открыта.

— О своей, о чьей же ещё, — отвечал солдат. — Как она там без меня?

— Эх ты, — сказал Ваня, облегчённо вздыхая. — Ты бы лучше о звёздах размышлял или о луне. О божьем творении.

— Корова — тоже творение божье, — ответил солдат.

— А раз так, — заключил Ваня, — то и ладно, думай дальше. Пойду спать.

В ту ночь Ване не спалось. Он вспомнил рассказ солдата о колдуне, обдумывая каждое слово. Почему Степан говорил о серебре на далёком Алтае и умолчал про золотую жилу возле деревни Шарташ? Держал ли он своё слово перед Ваней? Или хотел подальше увести солдат?

Ваня так и не нашёл ответа на этот вопрос. Он задремал только на рассвете, но вскоре был разбужен страшным криком.

— Сбежал! — кричал солдат. — Сбежал колдун!

Колдун убежал. Часовой задремал, а колдун открыл дверь острога и укрылся в лесу. Как он изловчился отодвинуть засов? Как сломал кандалы? Никто ничего не понимал. Одно слово — колдун.

— Теперь его не сыскать, — убивался солдат. — Ведь лес для него что дом родной. Что теперь со мной будет?

Бахарев велел спешно закладывать лошадей и собираться в путь.

АЛТАЙСКОЕ СЕРЕБРО

В Екатеринбург пришла радостная весть. Прапорщик геодезии Андрей Иванович Порошин открыл в окрестностях города близ деревни Шарташ богатую золотую жилу. О том немедля написали в Петербург.

— Вот ведь повезло человеку! — говорили вокруг. — Мы здесь испокон веку живём и ни о каком золоте слыхом не слыхали. А он не успел приехать и — на тебе! — находит золотую жилу. Вот что значит заграничное учение.

Ваня слушал эти слова и усмехался про себя. Он-то знал, в чём дело. Знал да молчал.

— Спасибо, Ваня, — сказал ему Андрей Иванович. — Ты сделал для меня великое дело. Я этого тебе никогда не забуду. На днях нашим городом проезжал начальник алтайских Колывано-Воскресенских заводов генерал-майор Беэр. Он прослышал про новые прииски, предложил мне переехать к нему, на Алтай. Там начинается новое, великое дело. Все демидовские заводы на Алтае перешли в руки её императорского величества. Есть на чём себя показать.