Механический ученик - [5]
Когда механику Главнейшей горных и заводских дел канцелярии Никите Бахареву потребовался ученик, он пришёл в арифметическую школу.
Бахарев не устраивал испытания. Он просто разговаривал с мальчиками, задавал вопросы. Иногда переходил на немецкий, проверяя, понимают его ребята или нет.
Потом он отобрал несколько мальчиков и пошёл вместе с ними к плотине.
— Плотина есть главнейшее сооружение нашего города, — объяснял Бахарев. — Она даёт движение всем цеховым механизмам. Кто ответит — сколько колёс крутит плотина?
— Полета… А то и боле! — вперёд всех выпалил Сенька Черемисинов.
— Верно. И что ты о них знаешь?
— Вода бежит ручейками с рубленых ларей на большие и мелкие колёса, — отвечал Сенька. — Колёса крутятся, да так шибко, что ни одна лошадь не остановит. Такие сильные. От них сила разбегается по цехам: качает воздуходувки, пилит брёвна, куёт металл.
— А может машина работать далеко от реки?
— Может. Только тогда в неё надо впрячь лошадь. Я видал, как откачивают воду из шахт.
— Молодец, — похвалил Бахарев.
— Без водяной силы или лошадей, — продолжал Сенька, — ни одна машина работать не будет.
— Верно, — согласился Бахарев.
— Нет, не верно, — раздался голос за спиной Сеньки.
Все с удивлением обернулись.
— То есть как это — не верно? — спросил Бахарев. — Ты кто таков?
— Я, ваше благородие, Иван Ползунов, — спокойно отвечал мальчик. — А про машины без плотин и лошадей я читал в Леупольдовой механике. Эти машины зовутся огнедействующими.
— Ты читаешь по-немецки?
— Плоховато, но разобраться могу. А с Леупольдовой механикой мне изрядно помогали господа Порошин и Шедаль.
— Действие огненных машин можешь истолковать?
— Пока нет. Сей предмет для меня ещё тёмен.
— Так, так, — сказал Бахарев. — Интересно. Пойдёмте, ребята, назад, в школу.
На другой день в школе объявили: вместо одного механического ученика Бахарев взял сразу двух — Ваню Ползунова и Семёна Черемисинова. Поговаривали, что за Семёна похлопотал его отец, полицмейстер Черемисинов.
У Ивана началась новая жизнь.
Его начальник Никита Бахарев был человек необыкновенный. Он учился в Петербургской морской академии, ездил, как и Порошин, в Швецию перенимать тонкости машинного дела. На первый взгляд он казался учёным сухарём, который ничем, кроме заводов, не интересовался. Иван даже думал, что рабочих он запоминает не по лицам, а по машинам — кто у какой стоит. Но один случай заставил Ваню переменить своё мнение о Бахареве.
Однажды Бахарев вместе с заводским приказчиком и своими учениками делал обход завода. Возле одной из печей они увидали горщика, прикованного к печи цепью.
— Провинившийся солдат, — объяснил приказчик. — Прислали недавно, он здесь новичок. Командир заводов самолично велели приковать его к печи за дерзостные слова.
Бахарев подошёл к солдату.
— Что за слова ты говорил? — спросил он.
— Послало нас, ваше благородие, начальство работать, — рассказывал солдат. — На дворе стужа, а у половины — ни сапог, ни кафтанов. Вот я и крикнул: «Давайте нам сапоги и одежду. Иначе не станем работать!» Скрутили меня — и к командиру на суд. Вот и весь сказ.
— Сними его с цепи, — сказал Бахарев приказчику.
— Это как же так, — отвечал тот. — Поперёк командирова приказа идти?
— Делай, что велят, — коротко приказал Бахарев. — С командиром я сам поговорю.
Он покосился на Сеньку и добавил, обращаясь к солдату:
— А ты, солдат, в другой раз остерегись бездельные слова болтать! Понял?
— Так точно, понял, ваше благородие, — отвечал солдат.
Механик Никита Бахарев числился не на заводе, а в Главнейшей горных и заводских дел канцелярии. И не один, а вместе со всеми учениками. Канцелярии подчинялись все сибирские, пермские, кунгурские и прочие заводы. И вместе с ними — все управители, служащие, мастеровые и приписанные к заводам крестьяне.
Много забот лежало на плечах механика Бахарева!
Кто отвечает за постройку на рудниках водоподъёмных машин? Бахарев!
Кто отвечает за постройку пильных мельниц и прочих заводских архитектур? Бахарев!
Кто отвечает за пожарные машины и насосы? Опять Бахарев!
Всё на нём висит, за всё он в ответе.
Сухопарый, всегда небрежно одетый, он носился по заводу, появляясь ни с того ни с сего там, где его меньше всего ждали. И, как нарочно, именно в том месте нуждались в его помощи. Нюх у него, что ли, был какой-то особый?
Механическое и горное искусство он знал назубок. Иван с первых же недель многое перенял у него, а главное — умение видеть всё производство целиком, охватывать взглядом целый завод.
Ещё в арифметической школе его научили чертить части механизмов, разбираться в их работе. Но все эти колёса, шестерни, валы, штанги слились в один огромный механизм только теперь, когда их показывал Бахарев.
— Завод есть соединение трёх главных частей, — говорил Бахарев. — Первая часть — гидравлические колёса, сила всего завода, вторая — штанги, валы, шестерни, передающие эту силу цехам, а третья — цеховые механизмы.
Как-то раз они пришли в кузнечный цех — громадное каменное здание. В печах раскаляли металл, а потом били по нему тяжёлыми кузнечными молотами. Огонь в печах раздували мехами. Раскачать эти мехи вручную было невозможно.
