Механические птицы не поют - [34]

— Чай — из Лигеплаца, — безапелляционно заявил он, словно готовясь защищаться.

— Прекрасно, — проникновенно ответил Томас. — Альбионскими помоями мы еще насладимся.

Несколько минут они в молчании изучали меню. Уолтер заметил, что Эльстер растеряна, но она не стала просить его совета, а он не стал предлагать помощь, понимая, что она не привыкла делать выбор и ей приходится преодолевать себя даже в таких мелочах.

— А вы из столицы? — спросил Томас после того, как они сделали заказ.

— Да, — ответил Уолтер, не распространяясь о своем происхождении.

— В таком случае, возможно, вы знаете хорошую клинику, занимающуюся протезами? Мы хотели обратиться к доктору Лэньону, но буквально перед вылетом узнали, что он закрыл практику.

— Доктор Харрис — один из лучших на Альбионе, учился у Рейне, — не задумываясь ответил Уолтер.

— Кажется, я слышала о нем. Мой сын все хочет узнать, можно ли что-то сделать с позвоночником. Я пыталась объяснить этому мальчишке, что мой недуг таков, что мне не помогут даже две механические ноги, но он не желает меня слушать, — сказала Тесс, раскладывая на коленях салфетку.

— И каков же ваш недуг? — спросила Эльстер прежде, чем Уолтер успел ее остановить.

— Я стара, девочка, и ужасно устала от этой бессмысленной возни. Вот поэтому я и предпочитаю корабли, Том, посмотри на эти тарелки, они же чуть ли не бумажные! — с возмущением отозвалась Тесс, увидев тарелки, которые расставлял перед ними стюард.

— Моя мать сопровождает меня много лет. Я артист и постоянно нахожусь в дороге, но она никак не может привыкнуть к отсутствию фарфоровых тарелок, — усмехнулся Томас. — Матушка, после того, что случилось в прошлое наше плавание, я предпочитаю не возить вас на кораблях, мы же не раз об этом говорили.

— А что случилось? — с искренним недоумением спросила Тесс, наливая чай из общего чайника сначала Томасу, а затем себе.

— Спасибо. На нас напали пираты, и какой-то нелюдь прорвался в пассажирские каюты. К несчастью, меня рядом не было — я был занят в коридоре с тремя его… коллегами. Он пинком опрокинул кресло и лишь по воле Спящего не убил мою мать. Совсем молодой, сразу рванулся к шкафу искать деньги.

— Том, негодный мальчишка застрелил мерзавца, когда тот открыл шкаф! — в голосе Тесс звучало искреннее возмущение. — Мне пришлось выбросить все вещи, которые там висели, их забрызгало кровью!

— Это все, что вам стоит знать о приоритетах моей матери, — усмехнулся Том.

— Мои кружева против жизни какого-то бродяги с кривой железкой! — возмущенно выдохнула Тесс.

— Но на дирижабли ведь тоже нападают пираты? — отметил Уолтер, решив уйти от скользкой темы.

— Вы видели эти нападения? Нет? Я вам расскажу, — сказал Томас, откидываясь на стуле. — Во-первых, никто не достает огнестрельное оружие — потому что упавший дирижабль для них бесполезен, и даже с падающего корабля в их корабль долетит не одна пуля. Во-вторых, вы представляете себе ангар для стоянки дирижабля? Знаете, где располагаются причальные мачты? Представляете себе, сколько стоит обслуживать эту махину на земле? Одно только топливо… Обычно воздушные пираты — дурачки, которым удалось вырезать экипаж и пассажиров. Они понятия не имеют, что делать с захваченным дирижаблем, и потом просто ищут следующую жертву. Чаще всего не находят, кое-как приземляются, иногда неся при этом потери и почти всегда уничтожая корабль.

— Зачем они вообще тогда нападают? — спросила Эльстер.

— На дирижаблях обычно путешествуют состоятельные люди, и корабли кажутся легкой мишенью. А вообще — кто их, отморозков, разберет, — пожал плечами Томас. — Вот если кто-то изобретет летательный аппарат, не требующий огромного мешка водорода для подъема — у нас будут очень серьезные проблемы.

Уолтер не стал говорить, что еще когда он жил на Альбионе, такие разработки уже велись. Тестовый аппарат был нелепым, огромным, с крыльями, напоминающими веера с Востока или паруса джонок, и, что ожидаемо, упал почти сразу после набора высоты. Насколько Уолтер помнил, тогда речь впервые зашла об использовании винтов.

Столовая заполнялась пассажирами. Вчерашней служительницы Уолтер среди них не заметил. Он со скучающим видом разглядывал людей, сидящих за столиками, и с тоской думал, что снова скоро окажется на улицах города, где лица заменяют фильтрующие маски и респираторы. Когда он сойдет с дирижабля, ему, может быть, бросят под ноги окурок. Или он наступит в лужу, подернутую радужной масляной пленкой. Никакого вереска, никакого моря и искренних улыбок.

— Вы, кажется, грустите, Уолтер, — отметил Томас, указывая на него серебристой вилкой. — Я вижу скучающие лица среди сотен восторженных, простите мне эту профессиональную привычку.

— Альбион — не самый приятный город в не самой дружелюбной стране, — через силу улыбнулся Уолтер.

— Но вы, судя по выговору, альбионец, притом житель столицы.

Уолтер быстро вспомнил, как общаются жители столицы. Вспомнил, как липнет к лицу надменное выражение, и как делать вид, что презираешь людей. Даже под маской лицо должно оставаться таким, на Альбионе безошибочно чувствуют чужаков. Те, кто не хочет играть по их правилам — тоже чужаки. Уолтер вспомнил, как носить маску ледяного презрения под маской-фильтром и понял, что больше не проглотит ни куска. Воспоминания вызывали искреннее отвращение и отзывались нарастающей тошнотой.