Мегрэ и виноторговец - [24]

— Я прочитала далеко не все. Есть, например, записка от Эстеллы Жапи, очень предприимчивой вдовы, с которой Оскар некоторое время встречался.

«Дорогой друг!

Посылаю вам счет, который мне трудно самой оплатить. В ожидании удовольствия вас увидеть.

Эстелла.»

— Счет приложен к письму?

— Я его не нашла и не знаю, за что он выписан и о какой сумме идет речь. Может быть, драгоценности? Или меховое манто? Эта дама была сегодня утром в церкви, но на кладбище не поехала.

— Полагаю, вы не позволите мне взять эти письма с собою? А я мог бы заняться ими в воскресенье дома.

— Очень неприятно отказывать вам, но мне не хотелось бы даже ненадолго отдавать эти документы. Приходите в любое время, хоть завтра. Вы сможете спокойно их прочесть. Тут есть письмо от архитектора Робера Труара, который пытался заинтересовать мужа постройкой роскошного жилого дома.

— Ему и раньше приходилось получать подобные предложения?

— Насколько мне известно, нет.

— А была у него связь с женой Труара?

— Ну, конечно! Как со всеми! Однако не думаю, чтобы ее муж об этом знал. Смотрите, вот самое экстравагантное письмо. Шесть страниц неистовой эротики. Некая Ванда, которую я не знаю, не только испытывает потребность восстановить во всех деталях все, что они проделывали накануне, но с бредовым воображением предвкушает в подробностях то, что им предстоит во время будущего свидания. Похоже, она русская или полька. Оскару, должно быть, стоило большого труда от нее отделаться… А вот еще одно, от Мари-Франс, жены Анри Лежандра…

Она протянула Мегрэ голубоватый листок, на котором было написано синими чернилами:

«Мое противное сокровище!

Мне следовало бы тебя ненавидеть, и так оно будет, если ты в течение этой недели не попросишь у меня прощения. Я многое о тебе узнала, не буду говорить от кого: этот человек — одна из твоих жертв. Правда, совсем не обязательно, чтобы ты всех помнил.

Короче говоря, несколько дней назад, когда ты был на каком-то коктейле, кто-то заговорил обо мне. И вот, я знаю, ты громко выпалил в присутствии по крайней мере пяти человек: — „Какая жалость, что у нее такая дряблая грудь“.

Я и раньше знала, что ты хам. Теперь у меня есть тому доказательства. Но, несмотря ни на что, у меня не хватает мужества тебя не видеть. Теперь дело за тобой.»

— Картина показалась бы вам еще более пикантной, если бы вы знали этих людей, если бы вы видели, например, входящую в салон в сопровождении мужа прелестную госпожу Лежандр с бриллиантами на груди. А сейчас вам придется со мной расстаться, так как с минуты на минуту явится Жерар. Я имею в виду Жерара Обэна, банкира. Я должна с ним кое о чем посоветоваться. Я ему полностью доверяю… Если вам угодно зайти завтра, во второй половине дня…

— Вряд ли.

— Понимаю. Вам приятнее будет провести воскресенье в семейном кругу.

Она и не подозревала, что супруги Мегрэ, как обычно, удовольствуются тем, что пойдут на дневной сеанс в ближайшее кино, а затем под руку вернутся домой.

На площади Мегрэ заметил Лапуэнта.

— Вы были правы, патрон. Но он от меня улизнул. Это не человек, а угорь. Я искал его поблизости от дома, но к самому дому я подойти не решился. Случайно заглянул в сквер на площади Вогезов. Из-за дождя там было мало народу. На одной из скамеек сидел человек. Я почти уверен, что это он: коричневая мятая шляпа, темный костюм. Я вошел в сквер и направился к нему, но не успел сделать и десяти шагов, как он встал со скамейки и скрылся на улице Бираг. Я кинулся вдогонку, к большому удивлению двух старушек, которые болтали, сидя под одним зонтиком. Но когда я достиг улицы Сент-Антуан, моего молодчика и след простыл. Он ходит за вами по пятам, как будто хочет убедиться, что вы продолжаете розыск.

— Видимо, он знает обо всем этом больше, чем я. Если бы только он заговорил! Ты с машиной?

— Нет. Приехал автобусом.

— Тогда вернемся тем же способом.

И Мегрэ, сунув руки в карманы, направился к остановке.

Глава 5

Чета Мегрэ не пошла в кино, как мечтал комиссар накануне. Крупный дождь с шумом барабанил по мостовой, и на бульваре Ришар-Ленуар почти не было прохожих. Только несколько темных фигур под зонтиками пробежали к воскресной мессе, прижимаясь к стенам домов.

Прежде чем заняться утренним туалетом, а на это Мегрэ, вопреки своим привычкам, решился лишь около десяти, он долго слонялся по квартире в пижаме и халате. Делать ничего не хотелось.

Его опять знобило. Температура, правда, была небольшая, но он был вялым. Госпожа Мегрэ никогда не пропускала случая побаловать мужа, и он всякий раз начинал ворчать, притворяясь, что не нуждается в ее заботах.

— Что у тебя на завтрак?

— Жаркое с сельдереем и пюре.

Все, как в детстве — воскресное жаркое! В те времена Мегрэ любил сильно прожаренное мясо… Вообще в этот день на него не раз пахнуло детством.

Супруги сидели у себя, поглядывая, как хлещет дождь. Около полудня Мегрэ, поколебавшись, объявил:

— Налью-ка я себе стаканчик сливянки вместо аперитива.

Жена не стала возражать, и комиссар открыл буфет. Ему предстояло выбрать между сливянкой и малиновой настойкой. И ту и другую присылала свояченица из Эльзаса. Малиновая настойка была душистой: достаточно было секунду подержать глоток во рту, чтобы потом добрых полчаса ощущать ее аромат.