Мегрэ и его мертвец - [28]

— Ваши документы!

Люди босиком подходили к постелям, рылись под подушкой или в ящике комода, иные лезли в потрёпанный чемодан, привезенный откуда-нибудь с другого конца Европы.

В одном из номеров гостиницы «Золотой лев», свесив с койки ноги, сидел раздетый донага мужчина. Подруга его протягивала свою регистрационную карточку.

— А где твои документы?

Мужчина недоуменно глядел на детектива.

— Твой паспорт?

Мужчина не пошевельнулся. Черные длинные волосы оттеняли бледность его кожи. Стоявшие на площадке соседи усмехались при виде этой сцены.

— Кто такой? — спросил у женщины детектив.

— Не знаю.

— Разве он не говорил с тобой?

— Он ни бельмеса по-французски.

— Где подцепила его?

— На улице.

В участок! Иностранцу сунули его одежду и знаками велели одеваться. Долгое время он ничего не соображал. Только возмущался, повернувшись к своей спутнице. По-видимому, требуя вернуть деньги. Возможно, он только что приехал во Францию и остаток первой же ночи ему предстоит провести в полицейском участке на набережной Орлож.

— Документы…

В приоткрытые двери виднелись облупленные стены. В комнате стоял запах барака.

Возле полицейских фургонов сгрудилось десятка полтора-два задержанных. Их по одному заталкивали внутрь. Кое-кто из проституток — им было не впервой — шутили с полицейскими, делая порой непристойные жесты.

Кто-то рыдал, кто-то сжимал кулаки. В числе задержанных был бритоголовый юнец. У него нашли пистолет.

В гостиницах и на улице шла лишь предварительная проверка. Настоящая работа начнется в полицейском участке. Займет она остаток ночи и утро.

— Документы…

Больше всех нервничали владельцы гостиниц: с полицией шутки плохи. Ни у одного документы не были в порядке. В каждом доме обнаружены незарегистрированные постояльцы.

— Знаете, господин инспектор, законы я чту. Но когда к тебе вваливаются среди ночи, а ты еще и проснуться-то как следует не успел…

В «Золотом льве» — эта гостиница была к Мегрэ ближе остальных — распахнулось окно. Раздался свиток. Подойдя, комиссар вскинул голову.

— В чем дело?

— Поднимитесь, пожалуйста, господин комиссар, — робко произнес молодой детектив, словно нарочно очутившийся именно здесь.

В сопровождении Люка Мегрэ поднялся по скрипучей узкой лестнице. Трущобы эти, кишащие насекомыми, следовало снести — а еще лучше сжечь дотла — много лет, если не столетий, назад.

Дверь на третьем этаже открыта. Под потолком тускло светит лампочка без абажура. В комнате пусто. Две железные кровати, одна из них не заправлена. На полу матрас, грубые шерстяные одеяла. На спинке стула висит пиджак, на столе спиртовка, остатки еды, пустые бутылки.

— Сюда, шеф…

Дверь в соседнюю комнату была распахнута. На кровати лежала женщина. Изумительной красоты жгучие глаза впились в вошедших.

— В чем дело? — спросил комиссар.

Ему редко приводилось видеть столь выразительное лицо, а столь неукротимое — никогда.

— Вы только взгляните на нее, — пробормотал инспектор. — Я пробовал поднять ее. Уговаривал, но она мне даже не ответила. Тогда подошел к постели, пытался встряхнуть за плечи. Посмотрите на руку. До крови укусила.

Увидев, что детектив показывает раненый палец, женщина даже не улыбнулась. Внезапно, словно от нестерпимой боли, черты ее исказились.

Мегрэ, внимательно глядевший на женщину, нахмурился.

— Да у нее роды начинаются! «Скорую помощь», живо! — обратился он к Люка. — Отвези ее в родильное отделение. Позови хозяина, пусть явится немедленно.

Молодой детектив покраснел до корней волос, не смея повернуть голову. Слышен был скрип половиц: на остальных этажах еще продолжался обыск.

— Говорить не собираешься? — спросил у женщины Мегрэ. — Ты что, по-французски не понимаешь?

Женщина упорно смотрела на комиссара. О чем она думала, понять было трудно. На лице ее было написано лишь одно чувство — дикая ненависть.

Она была еще молода — не больше двадцати пяти. Полные щеки обрамлены черными как смоль длинными шелковистыми волосами. В проеме двери появился владелец гостиницы.

— Кто она такая?

— Ее зовут Мария.

— А фамилия?

— По-моему, ее называют только по имени.

Мегрэ внезапно охватила ярость, хотя он тотчас устыдился ее. Подняв стоявший у кровати мужской ботинок, он швырнул его под ноги владельцу.

— А это как называется? — взорвался комиссар. — А это? А это?..

Мегрэ схватил пиджак, извлек из шкафа грязную рубашку, второй ботинок, кепку.

— А вот это? — пройдя в соседнюю комнату, он указал на два чемодана, стоящие в углу. — А это?

Кусок сыра, завернутый в засаленную бумагу, четыре стакана, тарелки с остатками холодного мяса.

— Эти люди были внесены в домовую книгу? А? Отвечай! И прежде всего, сколько их тут жило?

— Понятия не имею.

— Эта женщина говорит по-французски?

— Не знаю… Нет!.. Несколько слов она знает…

— Давно она здесь?

— Не могу сказать.

На шее у домохозяина виднелся фурункул, вид помятый, жидкие волосы. Подтяжки не пристегнуты, брюки то и дело приходилось поддерживать обеими руками.

— Когда это началось? — Мегрэ показал в сторону женщины.

— Мне никто не сообщал…

— Врешь!.. А где остальные?

— Ушли, наверно.

— Когда? — подошел, сжав кулаки, комиссар, готовый прибить этого старикашку. — Смылись, как только на улице шлепнули того типа? Выкладывай! Оказались умнее остальных? Не стали дожидаться полиции?