Мефистон. Город Света - [3]

Сарос покачал головой, а затем подался вперед и зашипел сквозь ротовую решетку шлема:

— Лжец. С твоих губ никогда не срывалось ни слова правды. Как Лирэ мог найти Гимны Аримана? Как ему удалось понять то, что оказалось не под силу самому Ариману?

Когда чернокнижник плотнее вцепился в одежду Цадкиила, цвета в тронном зале будто вскипели, отвечая на ярость Сароса. Магистр вышел из круга, и дрогнул гимн, музыка утратила лад.

— Возможно, мне стоило переговорить с тобой, прежде чем помогать ему? — тихо заговорил Цадкиил так, будто действительно сожалел. — Надеюсь, я не совершил никакого преступления, разделив с ним мои знания? Магистр Лирэ ведь трудится для тебя. Если он сможет обратить Рубрику Аримана, то это прекрасно отразится и на тебе. Магистр Лирэ хочет лишь приумножить славу учителя.

Цадкиил знал, что это неправда. На самом деле ученик Сароса воспользовался бы любой возможностью узурпировать позицию господина, и эта угроза была идеальной наживкой для магистра. В конце концов, каждый придворный мечтал каким-нибудь способом обратить чары, что превратили легион Магнуса в автоматонов. Это стало бы идеальным даром. Но Цадкиил знал, что этот труд напрасен. Никому не развеять Рубрику. Добиться расположения Алого Короля можно, лишь создав ему новую, еще более грозную армию.

Буря вокруг Сароса вспыхнула белым цветом паники, отчего остальные рехати пошатнулись. Один за другим они опускали посохи и оглядывались, ища причину возмущения.

— Ты — лжец! — закричал чернокнижник, схватив Цадкиила за горло и пытаясь отбросить его.

Но под рясой демона не было костей. Он давно перерос необходимость в смертной плоти, а птичий череп капюшона удерживали клубки змей, сотканных из теней, которые тут же исчезли от хватки Сароса. Колдун раздраженно взревел и поднял другую руку, призывая потоки эмпирейной мощи. Прочие советники шли по помосту к ним, а песнь превращалась в нестройный гомон.

— Прекратите! — Голос Магнуса эхом разнесся среди сфер, отчего все остановились и умолкли.

Алый Король опустил клинок и пристально посмотрел на Цадкиила. Тогда демон и осознал свою ошибку. Циклоп не уменьшался до размеров человека, нет, то была лишь иллюзия вечно меняющихся огней тронного зала. Магнус остался исполином. И когда он приблизился, чтобы осмотреть Цадкиила, тот ощутил себя насекомым, рассматриваемым под микроскопом.

— Стервятник! — Голос примарха отдался в головах всех присутствующих.

Более слабые чернокнижники даже зашатались и вцепились в лицевые пластины шлемов.

— Ваше Величество, — откликнулся Цадкиил, освободившись от хватки Сароса, и низко поклонился, а потом засеменил по помосту к трону под угрюмыми взглядами рехати. Чем ближе он подходил к демоническому примарху, тем сильнее поражался, сколь огромным тот был.

— Я принес вам вести, — продолжил он, повелев змеям под рясой вновь собраться в подобие человека, — с дальней стороны Великого Разлома.

Магнус посмотрел на него сверху вниз. Пламя пылало в его громадном оке, похожем на каплю крови.

— Ты пришел, чтобы рассказать мне о варпе? — Голос Алого Короля казался бесстрастным, но демон знал, что тот мог как выслушать его, так и уничтожить.

— Не о варпе, Ваше Величество, — сказал Стервятник намеренно уклончиво, желая вызвать любопытство владыки.

Никто в тронном зале не шевелился, рубриканты и рехати молча наблюдали. Магнус кивнул, повелевая продолжать.

— Я говорю о Темном Империуме, Ваше Величество. О регионах, что культы Ложного Императора зовут Империум-Нигилус. Я говорю о системе Ваал.

— Ваал? Этой иссохшей скале? Так вот где ты скрывался, пока мой Великий Труд близился к завершению? — Магнус взмахнул клинком, и стены тронного зала рассеялись.

Взгляду открылась измученная земля во многих километрах под ними. В целом Просперо был все той же выжженной и остекленевшей пустошью, что и прошедшие тысячи лет, но теперь медленно превращался в промышленный улей. Каждый иссохший пик и изувеченное ущелье венчали площадки, где строились казармы и орудийные батареи, арсеналы и мануфактории, а также огромные храмы, где будут храниться библиотеки циклопа. Магнус перестраивал дом Тысячи Сынов, в былые эпохи уничтоженный Волками Русса. Но он не пытался воссоздать его таким, каким Просперо был до падения, — миром позолоченных шпилей и кристаллических пирамид. Теперь эта планета станет наковальней, на которой будут выковывать орудия войны.

— Настало время вознесения, — продолжал Магнус, наслаждаясь видом своих трудов, и Цадкиил почувствовал, что теперь Алый Король обращается не к толпе последователей, а к себе. — Терранский труп забыл о своей великой мечте, но я — нет. Я принесу свет знаний его детям. Я избавлю их от постыдного невежества. Я возвышу их. — Он опустил взгляд на подножие одной из сфер. — Я просвещу их.

Цадкиил, посмотрев туда же, увидел кучку истощенных людей, прикованных к сфере узами из блистательного света. Их изувеченные тела обуглились, но они всё еще были живы и корчились в агонии, а их жизненные силы питали ритуалы, обеспечивающие мощь тронного зала. У основания каждой сферы томились измученные души, обреченные никогда не умереть. В их распахнутые в вопле рты были воткнуты украшенные трубки, что подхватывали крики и превращали их в прекрасный гимн, разносящийся среди сфер. Цадкиил не видел никакой иронии в том, что Магнус говорил о спасении людей, когда его собственный тронный зал питали предсмертные корчи человечества. Вознесение было уготовано немногим. Грядущее Новое Царствие было предначертано достойным душам, а не жалким бездарным стадам.