Медведь против Акулы - [46]
И еще, этот басихиаль, он не движется, ничего. Торчит себе без всякой пользы. Вынь у меня изо рта язык – мне его будет не хватать, уж не сомневайся.
Люди живут и без языков.
Слово язык должно на что-то указывать. У языка есть свойства. Местоположение, функции. Не всякий оральный выступ или вырост может быть языком. Иначе слово теряет всякую референтную силу.
Лично меня устраивает этот вопрос, как он есть.
85. Тридцать тысяч зубов
Семнадцать часов до «Медведя-пр. – Акулы», у нас на руках пострадавший ребенок.
Обычно в итоге все идет на лад.
Они просто нагнетают саспенс, потом показывают вам кучу рекламы, а потом возвращаются, и все налаживается, и вот тебе – зря беспокоился. Или еще, в наихудшем случае, они оставляют все висеть на волоске, и приходится ждать, но когда ты к ним присоединяешься на следующей неделе, то в итоге все налаживается, триумф человеческого духа.
Бездомный работник сферы развлечений на улице говорит: «У мальчишки трещина в черепе и мозговая гематома».
Другой бездомный развлекатель, великолепный пианист в расцвете таланта, говорит: «Да ну, у ребенка – шишка на башке, делов-то».
Я посмотрел, Интернет говорит, что существует 250 акул, еще он говорит, что существует 345 видов акул, а еще что – 400 видов акул. Ну и сколько, черт побери?
М-р Норман, как тряпичную куклу, несет Кертиса по улицам Лас-Вегаса. М-р Норман не может понять, как он себя чувствует, неся своего сына на руках – хорошим отцом или очень плохим отцом. В основном плохим.
Пьяный автомобилист говорит: «Эй, ты что, этого мальчишку в казино выиграл?»
Другой пьяный автомобилист говорит: «Эй, а пацаненок спит или помер?»
Инертный газ сияет и переливается. Здесь, на улицах Лас-Вегаса, или прекрасно, или отвратительно. Мерзко.
Кертис ничего не говорит, но он дышит, сразу внесем ясность.
Бомж от сферы развлечений говорит: «Я смотрел, что акулий зуб заменяется каждые восемь дней».
Полицейский, производящий арест, говорит: «Строго по графику или в среднем?»
Бомж-развлекатель, его зовут Уильям, говорит: «Это значит, что при средней ожидаемой продолжительности жизни акулы в двадцать – двадцать пять лет – некоторые из налимовых акул доживут вам и до ста, но мы их выведем за скобки как статистическую аномалию, – это значит, что акула, средняя акула, изнашивает тридцать тысяч зубов в течение жизни».
Полицейский бьет Уильяма по ребрам и говорит: «Ты, пьянь, сколько ж в тебе дерьма».
Уильям сгибается пополам, его руки за спиной закованы в наручники. Он говорит: «Я, может быть, и пьян», но его трудно расслышать, потому что он хватает ртом воздух.
Полицейский Комиссар говорит: «Я могу фактически гарантировать отсутствие взрывов во время матча».
Граффити, нарисованное спреем на тротуаре, говорит: «Винни-Пух-пр. – Челюстей».
М-р Норман, уже тяжело дыша, скрывается в холле «Римского Колизея». Кертис спит как младенец.
Уильям задыхается и говорит: «Тридцать тысяч, и это – правда».
86. Еще одно сочинение, которое не победило
87. Холодный компресс
М-р Норман украдкой проникает в номер отеля на двадцать первом этаже. По телевизору все или идет на лад, или катится в тартарары, чтобы в итоге наладиться. Ничего не попишешь – если дела битый час идут на лад, это скучно, а час тартараров вгоняет в депрессию.
М-р Норман раздевает Кертиса и укладывает его в постель. Давненько м-р Норман этим не занимался, и потому на душе у него делается, в общем, хорошо, а также и плохо.
Мэтью переворачивается во сне и говорит: «Что?»
Мюррэй Джей Сискинд говорит: «Не сосредоточивайте взгляд на насилии, Джек. Дух невинности и веселья, вот что бьет через край».
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.